Колодец и бабочка

– Теперь к новостям литературы, – деловито сказал Макар. – Кудесников, он же Мирон Шафран, выложил свои опусы в открытом доступе. Он написал четыре книги, ни одна не издана, общее число читателей – пятнадцать человек. Думаю, это родные и знакомые Кролика.

– Это его ты штудировал всю дорогу? – догадался Бабкин.

– Я не ждал многого от человека с творческим псевдонимом «Шафран», но Мирону удалось меня удивить. Знаешь, о чем он пишет? О котах.

Сергей завис над пловом, держа щепоть горячего риса, и вопросительно уставился на Илюшина.

– Ты скажешь: кто только в наше время не пишет о котах, – продолжил Макар, хотя Бабкин об этом понятия не имел. – Но дело в том, что у Мирона довольно любопытный контекст. Он описывает мир, в котором все кошки – носители некоего паразита, которого они вместе со слюной внедряют людям, и тот производит необратимые изменения в наших мозгах. Мы как муравьи, управляемые кордицепсом… Человечество начинает любить кошек со страшной силой, поклоняться им и совершать разнообразные безумства.

Бабкин мысленно взял обратно все критические замечания в адрес Мирона.

– Большого ума человек, – благоговейно проговорил он. – Я никак не мог понять, что это за бесноватые пляски вокруг котиков. Версия Шафрана все объясняет.

– Коты планируют истребить людей и занять наше место. Это, так сказать, общая концепция. А сюжет таков: группа смельчаков, разоблачивших кошачьи замыслы, борется с ними. У кошек есть свои отряды, шпионы, наемные убийцы, генералы – в общем, война разворачивается по всем фронтам. Главный герой – кто-то вроде паладина, всего себя посвятил служению идее.

– Шариков на свободе, – пробормотал Сергей. – Вчера котов душили-душили, душили-душили…

– Скорее, рубили. У него самурайский меч, как у Умы Турман. В первой книге герой неуклонно борется с московскими котами, во второй отправляется кромсать питерских. В книге довольно много натуралистических сцен. Немаловажная деталь: чем выше ранг у кота, тем больше у него шрамов.

Бабкин тщательно прожевал мясо, обдумывая слова напарника.

– Слушай, ну это все-таки литература, – неуверенно сказал он. – Надо быть наглухо отбитым, чтобы свою выдумку претворять в жизнь.

– Надо, – согласился Макар.

Сыщики внимательно посмотрели друг на друга над столом. Сергей вспомнил зомби в кашемире и испустил тяжелый вздох.

– Ладно, проверяем Кудесникова. – Он взглянул на часы. – Уже четыре! Когда будем смотреть беседы Габричевского с ведьмой?

– Давай для начала Шафрану позвоним. Звони ты, у тебя лучше получится найти к нему подход.

Глава восьмая

1

Сергей несколько раз пытался выяснить у Илюшина происхождение его имени. И каждый раз получал другой ответ. Одно время Илюшин твердо держался версии, что Макаром его назвала бабушка. «За что ж она так с тобой?» – спрашивал Бабкин. Илюшин пожимал плечами: «Имя как имя. Дразнили не больше, чем других».

В том, что дразнить Илюшина было себе дороже, Сергей не сомневался. А вот насчет «имя как имя» заливать не надо. Макар, подозревал Бабкин, был в свое время один на всю страну. Маленькие Макарчики начали появляться только в последнее десятилетие.

Дважды Илюшин упомянул, что имя выбирала мать, большая поклонница Макаренко. В следующих версиях фигурировали брат и старшая сестра. Бабкин полагал, что никакой сестры у Илюшина нет и никогда не было.

Теоретически ничего не мешало ему навести справки о родственниках напарника. Практически же это было бы последнее действие в отношении Макара, которое позволил бы себе Сергей. По какой-то причине Илюшин не желал вдаваться в подробности о своем семействе – да что там, он даже состав семейства не желал упоминать! – и Бабкин молчаливо это принимал.

«Вот я и дожил до того времени, когда Мироны выросли», – подумал Сергей без всякого воодушевления. Его не смущали Елисеи, Терентии, Святополки и Архипы, пока они возились в песочнице. Но за последний год он столкнулся с тем, что зубы ему лечил Касьян, а спину вправлял Лука, и такие вещи заставляли его задумываться о возрасте.

Мирон Кудесников – гендиректор строительной фирмы. Тридцать восемь лет, дважды разведен, детей нет. Четыре месяца посещает литературные курсы «Тук-тук», которые ведет Любовь Яровая. В первом разговоре солгал, что практически не общался с Ильей Габричевским.

И во втором, телефонном, тоже.

– Я не понял, о чем вы хотите беседовать? – Голос Мирона звучал несколько гнусаво. – Об Илье? Я уже сказал: мы с ним не были близко знакомы.

– Мирон, вы с ним созванивались в день его смерти. – Сергей говорил дружелюбно, открыто. – Пять минут сорок секунд – длительность вашей беседы. И на неделе, предшествовавшей его гибели, тоже созванивались, и не раз.

Долгое молчание в трубке. «Трудно, трудно, понимаю», – сочувственно подумал Бабкин. От человека, не сообразившего, что все звонки жертвы убийства будут проверяться, он не ждал великих умственных свершений.

– Ладно, что тебе надо? – недовольно спросил Мирон, словно это не его только что поймали на вранье.

– Только поговорить об Илье, – заверил Сергей. – Это не займет много времени.

– Ну подъезжай, что ли…

2