Колодец времени - книга исторических поэм (СИ)

Счастье в бою победить амазонок, давалось немногим -

Только Геракл и Тесей амазонок в бою побеждали.

Скорбно воззвал со стены Филоменес и вышел на поле,

Павших спартанцев к ручью он с горы перенёс по уклону,

Тщательно вымыл тела и могильщиком став поневоле,

Он на глаза положил им монеты, как плату Хорону.

Пусть Ахиллес не увидел их мужества в битве неравной,

И не у Трои они в это время погибли, сражаясь.

Песня поэта о павших и светлой была и печальной,

Ветви собрал для большого костра он скорбя и мужаясь.

Не помешали ему амозонки, а только смотрели.

Рушили стены они Новой Спарты легко и играя,

И подвели Эврипида они к торжествующей Хели,

И на колени поставили силой, гордыню карая.

'Смерти достоин ты, злобный захватчик за дерзость такую!' -

Молвила грозно царица и всадницы все зашумели.

Жертвой кровавой хотели задобрить стихию морскую,

Чтоб корабли мореходов наяды бросали на мели.

Тут в небесах тёмных что-то блеснуло, Луна задрожала,

Облако света промчалось стремглав по мосту звездопада.

Били из облака яркого молний сверкающих жала,

И перед всеми предстала богиня Афина Паллада.

Золото всё покрывало доспехи её и одежду,

Блещущий щит с головой змееглавой Горгоны Медузы -

Гимн справедливости громко звучал, воплощая надежду

На покровительство этой воинственной музы.

В свете костра, что зажёг Филоменес с телами печально,

Стало Афине лицо его видно подробно.

Он был похож на Палланта, убитого ею случайно

Друга, когда в раннем детстве играли они беззаботно.

'Вы не убьёте теперь мореходов! - сказала Афина, -

Пусть подойдёт, назовёт тот, поющий, мне имя сначала!'

'Хоть мести жаждет кровавой вся наша равнина,

Мы уступаем тебе, Зевса дочь!' - Хели ей отвечала.

Взор опустив подошёл Филоменес, назвал громко имя,

И отвечал на вопросы, приплыли зачем и откуда.

Всё объяснялось поэтом умело делами благими,

И по вине амазонок свирепых всё вышло так худо.

'Ты мне напомнил погибшего в детстве любимого друга.

Вижу, на поясе флейту ты носишь и это отрадно.

Мне, как оплату за жизнь, поиграй без испуга.

Слух мой потешь, афинянин!' - сказала Афина Паллада.

Стал Филоменес играть и взлетела мелодия нежно,

И над телами спартанцев горящими с дымом смешалась.

Душу тревожа и радуя сердце, летала безбрежно,

И затихала на лунных тропинках как будто смущаясь.

'Если когда-то потешишь ты музыкой слух Аполлона,

Знай, что не хуже его ты играешь и это опасно.

С Марсия кожу содрал, он за дерзкий ответ без поклона,

После того, как сыграл Марсий лучше на флейте напрасно'.

Облаком ярким взлетела Афина оставив забаву,

В Трою она понеслась в колеснице по звёздной дороге.

Там Агамемнон с Приамом за честь воевали и славу,

И собирались вмешаться уже в эту битву и боги.

'Мы уведём их с собой в Новый Аргос!' - сказала царица.

Крепко они Филоменеса и Эврипида связали,

И понесли их на спинах тугих по горам кобылицы,

За амазонками в непостижимые дикие дали.

Ехали долго они между рек и курганов.

Тут рассмотреть удалось амазонок довольно подробно.

Рослые, сильные девушки все, словно дети титанов,

Светловолосы и голубоглазы - Афине подобны.

В городе Северный Аргос в долине реки полноводной,

Как корабли кверху днищем из досок дома возвышались.

Храм Артемиды стоял между ними горой благородной,

Где подношения кровью и золотом ей совершались.

Здесь амазонки растили детей атлетичных и стройных.

Девочек только растили, а мальчиков всех убивали.

Женщин считали они совершенней мужчин недостойных.

Лучше мужчин мастерили и лучше мужчин воевали.

Лишь для зачатия ими мужчины в походах пленялись,

Редко когда отпускались живыми в конце брачной ночи.

От бесполезных и жадных нахлебников так избавлялись,

Только до благ и богатств обретённых другими охочих.

Хели велела к ней в дом привести в эту ночь Эврипида.

Стали его отмывать и причёсывать девы-рабыни.

Для Филоменеса сделали клетку ужасного вида,

Где он не мог ни присесть, ни согнуться отныне.

Долго молил он собравшихся возле него амазонок,

Много рассказывал он про народ свой большой и свободный.

Птицей взлетал к небесам его голос, прекрасен и звонок,

Но лишь презрением был удостоен поэт благородный.

Вот Апполон, брат-близнец Артемиды промчался по небу,

Гелиос следом за ним пролетел в золотой колеснице.

Ночь отразила в озёрах Луну как большую монету,

Ветер прохладный овеял поля полновесной пшеницы.

Девы в дом Хели ввели Эврипида и там привязали.

Всё что хотела она, получала всю ночь от мужчины.

Песни подруги её рядом пели, нагими плясали,

Маски наяд надевали, и буйных сатиров личины.

Вывел играя бог Гелеос утром на небо светило,

Бдения жаркие кончились в доме злонравной царицы.

Вышел на двор без одежд Эврипид - ночь его не сломила -

Был он теперь благородной желаемой жертвой для жрицы.

Вышла и Хели, и девы, отдавшие силы веселому пиру.

Громко сказала она амазонкам, пришедшим к ограде:

'Он как бесчестный Геракл, что спалил город наш Фемискиру,

И захватил Меланиппу, царицу, лишь похоти ради.

Пусть Артемиде послужит он жертвой достойной, кровавой.

Но не как жертвенный бык, а как воин на битву шагая.

Будет сражаться с ним дева Сапфо, что овеяна славой.

Если погибнет она, будет биться до смерти другая!'