Колодец Времени

- Ты угадала, мое счастье. Стол – это неплохая идея. Только не обеденный – он еще прослужит, да и обед на нем такой вкусный!

- Но у нас другого стола нет.

- Есть, - ответил Антонио, - в мастерской. Мой рабочий стол.

- Как? Стол мастера? – возмутилась Софи. – За этим столом рождалось столько скрипок! Нет, Антонио, нет. Я не согласна.

- Да, моя любовь, да. Именно поэтому «да». Он мне больше не нужен. Эта последняя скрипка. Или ты думаешь, что мы заберем его с собой во Флоренцию?

- Я ничего не думаю, но выбрасывать его, как хлам, на улицу, где до него будут дотрагиваться грязными руками и мыслями, а потом разломают и свалят в одну груду мусора… неужели он не заслужил лучшего?

- Ты права, Софи. Это чистый предмет, а улицы Кремоны бывают достаточно грязны. Но оставить его здесь я тоже не могу.

Язычок огня оторвался от пламени, перелетел каминную ограду и «растворился» в воздухе, осветив небольшую часть пространства.

- Огонь решит все, - обрадовался разгадке дель Джезу. – Мы принесем стол сюда и по частям бросим в огонь. Он сгорит и отдаст свое упорство, устойчивость, трудолюбие Белой Розе. И сделаем мы это в Рождественскую ночь.

И вот, когда кремонцы, сытые и пьяные, праздновали одно из важных событий христианского мира – рождение Христа, в камине мастерской Гварнери дель Джезу потрескивали ножки, а затем и разломанная крышка рабочего стола. Пламя лизало дерево и создавало в комнате видимый уют. «Святилище» горело и отдавало «чистое» тепло. Обласканные «святым» теплом, Антонио и Софи страстно любили друг друга. Белая Роза висела на стене и ждала 7-й слой лака…

Софи проснулась первой. Ее рука крепко сжимала подарок Антонио – ключ, вырезанный мастером из черного дерева, ключ от двери новой жизни. Подарок был прекрасным и долгожданным, поэтому рука Софи не выпускала его даже во сне: страх потери еще прочно сидел в сознании, как и страх существования в старом мире, который, несмотря ни на что, подарил ей любовь, но мог подарить и разлуку.

Софи посмотрела на огонь – пламя было большим, но дров уже было мало. Тогда она встала и подбросила остатки частей рабочего стола в камин – пламя вспыхнуло еще ярче, а доски затрещали.

Софи посмотрела на Антонио – тот все еще спал. Чтобы не разбудить мужа, жена тихо подошла к окну. Новое зимнее солнце взошло над Кремоной. Его первые лучи через оконное стекло проникли в мастерскую и прикоснулись к скрипке, висящей на противоположной стене. Лакированная поверхность инструмента отразила солнечный свет и засияла. Софи приблизилась к скрипке и дотронулась до нее рукой. Белая Роза зазвучала. Голос был звонким, чистым и высоким. Софи не поверила своим ушам, но поверила своим глазам: они видели, как скрипка звучала, излучая свой свет, яркий-яркий, режущий чистотой.

Софи взяла скрипку в руки, и те дрогнули, ощутив живую плоть, теплую и легкую. Конти вспомнила слова Гварнери: «Это не миф, это реальность. Голос внутри, я же создаю новые совершенные тела для него». Тело Белой Розы было изящным, волнующим и душу, и разум, освобождающим дух из собственного плена.

- Так вот ты какая, Белая Роза! Если ты меня слышишь, не подведи нас. Наша новая жизнь в твоем голосе. Добавь к нему и тепло моего сердца, - прошептала Софи и прижала скрипку к себе.

Новые звуки долетели до ушей Софи – с крыши закапала вода. Снег, что вчера кружил над городом, растопило утреннее солнце. Мороз уступил место оттепели. Конти вернула скрипку на место, положила подарок Антонио в карман и поспешила в цветочный магазин: до его открытия оставалось полчаса.

Глава 15

Январь 1744 года выдался теплым, но дождливым. Солнце редко показывалось из-за туч и было редким гостем в мастерской Гварнери дель Джезу. В отапливаемом помещении было тепло и сухо. На стене висела Белая Роза. Лаковое покрытие высыхало довольно быстро. Гварнери считал дни, так как был уверен, что скрипка родится в феврале, и уже готовился к последней после лака работе – вставить через эф дужку, прикрепить колки, подгрифок, подставку и натянуть струны.

10-й слой лака надежно защитил скрипку от воздействий внешнего мира. Дель Джезу не беспокоился за свое творение: на Белой Розе была не просто одежда, на ней были «латы» - и никакой удар судьбы ей уже не грозил. Нанося 11-й слой, мастер думал не о сохранности голоса инструмента и его долголетии, а о красоте – внешней красоте ее тела и красоте ее голоса. Все чаще Гварнери в процессе работы напевал себе под нос песенку о Вечной Любви в золотых одеждах, спустившейся с Небес на землю. Эту песенку без конца громко напевала Софи, и Антонио машинально подхватил ее, но петь при жене не решался, а оставшись наедине с Белой Розой, невольно исполнял ее, как будто песня сама просилась на свободу. А может быть, это скрипка просила спеть ей колыбельную? В любом случае дель Джезу напевал, и Белая Роза «засыпала» у него на руках.