Колодец Времени

Гварнери, не дожидаясь ответа, подошел к витрине с жемчугом.

- Это средиземноморский жемчуг? – дель Джезу нервничал: жемчуг ему не нравился.

- А какой жемчуг вам нужен? – продавец окинул взглядом с ног до головы Антонио, а затем и Софи, не думая, что в этих скромных одеждах могут ходить богатые горожане, причем ходить, судя по истоптанным башмакам, а не ездить в карете, как настоящие вельможи.

- Индийский, - уверенно ответил дел Джезу. – С Индийского океана.

- У вас достаточно денег для покупки индийского жемчуга? – ювелир напрямую спросил у покупателей.

Гварнери положил на прилавок мешочек с золотыми монетами.

- Столько хватит?

- О, вы, я вижу, серьезный человек! Этого вполне достаточно, - продавец забрал деньги, вынул из-под прилавка синюю бархатную коробочку и открыл ее: 12 жемчужин лежали на дне и отливали белоснежным блеском.

- 13 жемчужина будет подарком для таких щедрых покупателей, - сказал ювелир и добавил в коробочку еще одну жемчужину.

- А ракушки, ракушки у вас нет? – неожиданно спросила Софи.

- Нет, синьора, это ювелирная лавка. Но я вам дам совет: сходите на блошиный рынок – там есть много интересных вещей…

На закате в доминиканский монастырь вернулись счастливые Антонио и Софи. Отказавшись от ужина, они рухнули на кровать и уснули крепким сном.

Розовое масло, янтарь и белый жемчуг Гварнери спрятал в сумку. На столе остались лежать большая белая ракушка и телескоп, купленные на блошином рынке Милана у старого звездочета.

Глава 14

10 ноября лак был готов. Он был прозрачным (жемчужную пыль мастер решил добавить в тот момент, когда будет наносить последние слои на инструмент). Насыщенное розовое масло придавало лаку необычный запах. Гварнери нанес первый слой на скрипку и произвел шлифовку, чтобы капризная ель не покрылась пятнами и выглядела так же красиво, как и волнистый клен.

Лак быстро впитался в дерево, и на следующий день дель Джезу покрыл скрипку вторым слоем. Гварнери знал, что до окончания работы над Белой Розой пройдет еще не одна неделя и не один месяц, что впереди зима, а холод может замедлить процесс высыхания и повлиять на голос инструмента. Конечно, лак сохнет лучше весной, когда солнце согревает скрипку сильными, но не палящими лучами.

Весна всегда была порой, когда дель Джезу наносил лак слой за слоем и чувствовал, как инструмент вбирает в себя пробужденные силы земли. Голос скрипок был сильным, громким и чистым, а своими переливами напоминал журчание весенних ручьев. Новые инструменты (мастер создавал сразу несколько скрипок) появлялись готовыми на свет в июне. После солнцестояния скрипки, впитавшие яркость и тепло летнего солнца, Гварнери готовил к продаже и собирался в Милан, так как обычно инструменты покупал отец Мартин, правда, иногда скрипку просил Великий Мастер и платил за нее щедро. Дальнейшую судьбу скрипок дель Джезу не знал. Люди говорили, что его инструменты звучат во дворцах королей и герцогов, путешествуют по Европе и даже пересекли границы России. Гварнери не верил слухам, но втайне радовался, когда слышал, что у скрипки удачно сложилась судьба.

Белую Розу ожидала иная участь. Ее рождение торопили братья-масоны, они же должны были овладеть ей, той, что была последней, «двенадцатой» и вмещала весь Голос Создателя, со всеми оттенками и нюансами. Эта скрипка появлялась на свет зимой, как Иисус. Гварнери знал, что и на Белой Розе он поставит знак креста и инициалы «I.H.S.». Мастеру даже было любопытно, как будет звучать инструмент, рожденный зимой, хотя дель Джезу был уверен, что час рождения скрипки определил Создатель, а он может только исполнить Его волю и принять как неоспоримый факт.

Шли дни и недели. Гварнери наносил 3-й, 4-й, 5-й, 6-й слой лака. В декабре циклон с севера принес снег и легкий мороз. Лак стал сохнуть медленно. Мастер забеспокоился: вдруг скрипка от холода совсем потеряет голос. Вторую мастерскую пришлось все время отапливать, и она превратилась для мастера в жилище, где он пропадал сутками. Софи помогала Антонио поддерживать огонь в камине. Иногда она приносила телескоп, чтобы в свободное ночное время забраться вместе с мужем на чердак и оттуда любоваться зимними звездами. Софи даже купила старинный «Атлас созвездий» и хотела подарить его Антонио на Рождество, но не выдержала и подарила раньше, убежденная, что счастье нужно отдавать все и сразу, что ему терпение несвойственно и что счастье притягивает еще большее счастье. Правда, еще в Милане, осенью, Софи убедилась, что самое маленькое счастье может быть самым большим: не в размере дело.

Метель кружилась по улицам Кремоны. Метель стучалась в окно мастерской, то протяжно завывала, то играла на одной струне, тонко-тонко, с надрывом, натягивая струну до предела.

- Антонио, завтра Рождество. Что мы выбросим из окна в последние дни старого года? – спросила Софи и стала перечислять. – Старый стул… шкаф… комод? Нет, они еще крепкие. Кровать? Тоже нет. Стол на кухне? Возможно. Он, наверное, достался тебе от деда.