Колодец Времени

Вода в источнике была прохладной и чистой, такой чистой, что виден был каждый камешек, каждая травинка на дне ручья. Песок казался белым-белым, вода сглаживала и смягчала его поверхность.

Гварнери зачерпнул рукой воду и сделал глоток – жизнь легкой прохладой разлилась по телу, наполнила его силой и жаждой новых стремлений. Дель Джезу вновь зачерпнул и вновь сделал глоток, за ним – третий, четвертый, пятый. Звонкий смех ручья слился со счастливым смехом Софи. Антонио выглядел таким забавным и трогательным, как ребенок, его волосы взлохматил ветер, а выражение лица было настолько детским, что Софи невольно рассмеялась и тоже зачерпнула воды из ручья. Жизнь легкой прохладой разлилась по телу и наполнила его любовью и жаждой новых дней, проведенных вместе с Антонио в одном доме, под одной крышей.

- Софи, давай войдем в источник, - предложил Гварнери.

- Давай, - согласилась Софи и подала руку.

Осторожно, чтобы не нарушить тайну жизни, Софи и Антонио вошли в воду. Ручей был мелким, вода доходила до щиколотки и приятно струилась по ногам. Софи хотела сказать Антонио «люблю», но ручей зажурчал громче и сказал «люблю» за нее. Антонио хотел сказать «люблю», но солнце лучами прикоснулось к Софи и сказало «люблю» за него. Слова утонули в чистой воде, слова растворились в солнечном свете, на земле остался поцелуй, только один поцелуй, в котором соединились и вода, и огонь и зазвучали на весь лес, на всю дорогу, на все иное измерение.

Мелодию воды и огня подхватили скрипки, лежащие на телеге и ждущие возвращения хозяина. Их голос услышала душа мастера, и вскоре рыжая кобыла, утолившая жажду, шла по дороге в Милан и тащила телегу, нагруженную еще не прожитыми днями…

Милан встретил путешественников пестрой толпой горожан, лаем собак и многообразием вывесок на домах торговцев и ремесленников. Город был прекрасен, но в нем не было тишины, той тишины, что сопровождала Гварнери и Конти на протяжении всего пути по Ломбардии. Городской шум резко ударил по ушам и убавил восторг Софи от красоты зданий, снующих карет вельмож и нарядов миланских модниц.

«В этой суете так легко потеряться. Здесь мы никому не нужны. Антонио чувствует себя, как дома. Значит, и я скоро привыкну. Нет, нет, Милан прекрасен. Мне здесь все нравится», - думала Софи, идя следом за Гварнери и едва успевая посмотреть по сторонам.

Рыжая кобыла остановилась у стен доминиканского монастыря. Дель Джезу постучал в дверь, из-за которой выглянул монах. Гварнери что-то быстро сказал ему, Софи не разобрала что, но услышала слова «отец Мартин», «Кремона», «скрипки». Монах пропустил гостей на монастырский двор и попросил подождать. За стенами монастыря возвышался огромный, но изящный купол, и Софи вспомнила, что именно этой работой Донато Браманте восхищался Антонио и что этот купол венчает церковь Санта-Мария делле Грацие – один из прекраснейших соборов Милана. Разглядывая купол, Конти не заметила, как рядом с ними оказался отец Мартин, но его громкий голос вернул ее в реальность.

- Брат дель Джезу, я ждал твоего приезда. Слухи о тебе дошли до Милана. Я уже и не надеялся, что мы сможем так скоро увидеться.

- Я привез скрипки, отец Мартин, как Вы и просили. Еще мне нужно сделать кое-какие покупки в Милане, поэтому я прошу приюта у Вас на несколько дней. А это моя жена Софи, - Гварнери представил Конти отцу-настоятелю.

- Я рад за тебя, брат, - ответил отец Мартин. – Комната для гостей в вашем распоряжении. Через час спуститесь в трапезную – монахи будут ужинать…

Ужин был скромным: хлеб, чечевица, сыр. На отдельном столе лежал виноград, тут же находилась бутыль с красным вином. Прочитав молитву, монахи приступили к трапезе.

Антонио и Софи сели за один стол с отцом-настоятелем. Гварнери оторвал взгляд от тарелки и посмотрел вперед: на стене была «Тайная вечеря».

«А она совсем не изменилась. Краски такие же яркие, и тайна осталась. Что же ты хотел сказать, брат Леонардо?» - задумался дель Джезу, продолжая разглядывать фреску. Учитель молчал, ученики – тоже.

«Один из Вас предаст меня». Так сказал Он, но кому? Никто его не слышит: каждый занят собой. И говорил ли?» - рассуждал дель Джезу и мысленно пытался себе представить происходящее. Картинки мелькали в сознании: стол, на столе – хлеб и вино, за столом – люди, объединенные одним учением, одной верой. В центре – тот, кто создал учение, справа и слева от него – те, кто это учение подхватили, за ними – три окна в земной мир.

«Где-то я уже это видел, - Гварнери пытался связать увиденное с реальностью. – Не может быть! Это же… это заседание Великой Ложи! Великий Мастер изображен в виде треугольника, значит, он и есть Лучезарная Дельта. Ученики – братья-Мастера? Они рядом с Ним, вот только сила притяжения разная. Все вместе они – Великая Ложа. Если уйдет Великий Мастер, то Ложа перестанет существовать. Предаст тот, кому заплатят. Деньги развалят орден. Почему апостолов 12? Словно 12 месяцев… 12 месяцев? Вращение Земли вокруг Солнца. Полный оборот. Замкнутый круг… Колесо! Братство нерушимо, пока колесо вращается!»