Колодец Времени

Белый шар кружился в пространстве, излучая яркий свет. Свен невольно зажмурился и почувствовал сильный жар. Тело лихорадило, как будто внутренний огонь сжигал в сознании устоявшиеся формы внешнего мира, чтобы установить новые. Когда огонь разрушил все до основания, Гедин открыл глаза. Белоликое многорукое существо смотрело на него, а пространство заполнило чувство всеобъемлющей, всеобъединяющей любви. Душа Свена раскрылась для нового чувства и затрепетала. Трепет передался Долине, и белый шар стал синим за спиной существа, вспыхнувшего на фоне синевы еще одной яркой звездой.

- Остановись, - услышал Гедин чистый голос. – Здесь высшая точка твоих устремлений. Здесь царит гармония и блаженство. Здесь царит любовь.

Свен ощутил блаженство каждой клеточкой тела и протянул руки к белоликому существу, а затем резко опустил их.

«Нет, - ответило сознание человека. – Так я Долину не пройду, а я пришел сюда затем, чтобы ее пройти».

Гедин повернулся к существу спиной и затылком увидел, как оно исчезло, как синий шар вновь стал белым и растворился в ярком свете, а потом и сам свет рассеялся в воздухе, соединившись солнечными лучами.

- Свен, у тебя белые волосы. Ты поседел, - голос Человека Мира прозвучал громко и эхом полетел по Долине.

- Поседел, - повторил журналист и сделал новый шаг.

Долина пропустила Свена дальше. Рана перестала кровоточить и быстро заживала, хотя плечо все еще болело. Гедин больше не смотрел по сторонам. Он прямо шел к намеченной цели – Великому Зеркалу Времени. Казалось, что журналиста уже ничто не может остановить.

Свена остановил ливень: он преградил дорогу человеку и промочил насквозь одежду. Из-за туч выкатилась шаровая молния и ударила в Гедина. Журналист не упал: он крепко стоял на ногах, а молния только придала ему силы.

«Я стал одной природы с шаровой молнией. Я непредсказуем и свободен. Мне покоряется все вокруг. Я сам могу вращаться. Я сам определяю силу вращения. Все будет так, как мне нужно: здесь центр моей силы».

- Я сам этот центр, - закричал Свен, словно гром, и ударил молнией в землю.

Долина приняла удар и выпустила его наружу. Нима-тобгял упал, пораженный молнией, мгновенно воспламенился и сгорел. Пепел подхватил ветер и разнес по Долине.

«Долина сама выберет плату», - Гедин вспомнил слова Человека Мира, и капля дождя вместо слезы скатилась по щеке.

- Остановись! – прогремел гром.

- Остановись! Остановись! – прокатились раскаты.

- Здесь высшая точка твоей реализации, - услышал Свен громкий голос. – Здесь царит власть и действие. Здесь царит сила.

Гедин сконцентрировал всю силу и даже попытался войти в шаровую молнию, но вдруг резко остановился.

- Нет, - ответил журналист. – Так я буду вечным странником Долины. Не за этим я пришел сюда, я пришел затем, чтобы пройти ее.

Гедин сделал шаг в сторону и пошел дальше. Долина пропустила его. Свен посмотрел на свои руки – кожа на них стала сухой и дряблой. Человек посмотрел на свои ноги – они согнулись в коленях, а походка стала шаркающей и медленной. Гедин дотронулся до лица – крупные морщины изрезали лоб вдоль и поперек, щеки обвисли, нос заострился.

«Боже! Я старик…» - мысль молнией вошла в тело, а выходить и не собиралась.

«Так вот почему погибли ребята. Их убила старость. А выйти из Долины не смогли. Ищи выход», - лихорадочно работал мозг Гедина.

Свен зря беспокоился: Долина сама не хотела останавливать человека. Долина не хотела даже задерживать журналиста и подгоняла его к выходу.

«Но где же мое лицо? – спрашивал себя Свен. – Как мне забрать его у смерти? А я не буду его забирать! Смерть видела молодое лицо, а теперь я старик и не знаю, что будет, когда я выйду из Долины. Знаю одно: Свен Гедин, журналист, умер в Долине, из нее выйдет новый человек, с новым лицом и новой судьбой – Человек Свастики».

Свен дотронулся до плеча: рана зарубцевалась, рука не болела. Солнце высоко стояло над головой. Гедин вновь зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел перед собой огромное скальное образование темного, почти черного цвета, отражающее его новое лицо…

Ни морщинки, ни седого волоска. Зеркало отражало молодость. Великое Зеркало Времени отражало настоящее состояние того, кто смог преодолеть Долину Смерти и прийти к нему, не испугавшись истины. На Свена глядело лицо юноши, вот только взгляд уже был не юным. Глаза выдавали возраст, годы опыта, приобретенного не от длительности пребывания тела на земле, а от глубины познания мира, переживания знаний в себе и воплощения вне. Гедин улыбнулся – отражение ответило улыбкой. Свен подмигнул левым глазом – отражение подмигнуло правым. Журналист рассмеялся: ему нравилось новое лицо. Отражение молчало: его смех был «видимым» и не нарушал тишину гор.

«Зеркало показывает, но молчит, - догадался Свен. – Нет, говорит, но иным языком – языком отраженных образов. Ребята до него не дошли, проводник тоже. Почему дошел я? Хотел дойти? Да, но не это главное. Зеркало хотело отразить меня? Да. Да! Все дело в нем. Или…»