Колодец забытых желаний

Дверь не открывалась, а шаги на лестнице были уже совсем близко!.. И тут только он сообразил, что вставляет ее другой стороной – не той, на которой была магнитная полоса. Он перевернул карточку, снова вставил – голоса все ближе, и шаги все слышнее! – и замок подмигнул зеленым, и бронированная дверь чуть-чуть ослабла в пазах!

Федор навалился на нее, чтобы быстрей открылась, подхватил сумку, протиснулся в темноту и проворно прикрыл дверь за собой.

Куда они идут?.. В это хранилище или в следующее?..

Если в это, его здесь застанут, и… и…

Не зажигая света, Федор ринулся в глубину узенького прохода, слева и справа от которого высились бесконечные полки от пола до потолка, уставленные всевозможными предметами старины. За толстыми дореволюционными стенами не было ничего слышно, и он не знал, миновала опасность или нет.

В конце прохода был стол, а на нем лампа. Под лампой лежал толстый журнал, в котором полагалось отмечать, с какой именно вещью и кто именно сегодня работал. Федор ощупью добрался до стола, пошарил по пыльной поверхности, сваливая на пол какие-то бумаги, разлетавшиеся с тихим шелестом, и зажег свет.

Место коллекции было в ряду у стены, под самым потолком. Там были натянуты красно-белые ленточки, привязанные к стульям, – должно быть, милиция натянула, обозначила «место преступления»!

Недолго думая, Федор присел на корточки перед стеллажом, расстегнул сумку, освободил ценности от газет и как попало засунул серебро и бронзу в самый низ, за ящики с какой-то посудой. Кувшин не входил, высоты не хватало, и Федор просто положил его на бок и подпер чем-то, чтоб не укатился.

Он вскочил с колен, подхватил опустевшую сумку, помчался по проходу, вернулся, чтобы выключить свет, и хранилище снова провалилось во мрак.

Осторожно приоткрыв дверь, Федор выглянул в коридор, покрутил головой – волосы лезли в глаза и мешали смотреть. Никого не было в коридоре, должно быть, те прошли дальше!.. Он вышел, закрыл за собой дверь, подождал, пока щелкнет замок, и стал подниматься по лестнице.

Руки у него немного дрожали.

В коридоре наверху тоже никого не оказалось, и ничего не было слышно за узкой дверцей с надписью «Служебный вход»… Чтобы удостовериться, что с Викторией все в порядке и она ушла, Федор выглянул в гардероб.

Иван Ильич сидел на своем стульчике за рядами пустых вешалок, вокруг него суетилась смотрительница и колыхалась тучная администраторша, и пахло то ли валерьянкой, то ли ландышевыми каплями, которые иногда принимала его бабушка. Виктории не было видно.

Все в порядке.

Все еще не веря в успех и не понимая, как это все у них получилось, Федор вернулся к себе в отдел. Сумку он засунул в стоявший в коридоре старинный шкаф с документами.

Марья Трофимовна была одна, «девочки» разошлись по домам.

– Вы не сбежали? – холодно поинтересовалась начальница, завидев его. – Я была уверена, что вы сбежите!

– Марья Трофимовна, – сказал Федор Башилов, – я сейчас спускался в хранилище. По-моему, вы что-то недосмотрели. Коллекция на месте.

Она смахнула с носа очки для «близи», которые беспомощно повисли на цепочке, и водрузила очки для «дали». И уставилась на него.

– Кто вам разрешил пойти в хранилище?!

– У меня же пропуск не забрали! Я решил… поискать сам и нашел.

– Что вы нашли?!

– Часы, распятие, поднос с кувшином, кофейник и чернильный набор. Шкатулки я не видел, но, может быть, она тоже где-то там.

– Этого не может быть, – слабым голосом сказала начальница.

– Пойдемте посмотрим, – предложил Федор Башилов.

Когда Вероника вышла из музея, было уже довольно поздно.

По всей Волхонке горели фонари – успокоительным, легким, веселым светом! – и снег валил. Целые горы белого, чистого, уже предвесеннего снега! Казалось даже, что мороз отступил, потеснился, давая место этому снегу, очистительному и густому, с которого должна начаться новая светлая жизнь.

Коллекция нашлась – эта новость моментально облетела всех оставшихся в музее сотрудников. Петр Ильич лично проверил ее сохранность. Недоставало только шкатулки, но после того, как коллекция обнаружилась, все решили, что шкатулка просто куда-то задевалась, ведь недавно прорвались трубы и ящики с ценностями пришлось перетаскивать с места на место!

Директор принес извинения милиции и назначил совещание, на котором настоятельно рекомендовал отделу русского искусства провести инвентаризацию и сделал еще кучу каких-то распоряжений, очень строгих, понятных и логичных, и, должно быть, абсолютно правильных.

Предстояли разбирательства, собрания и, возможно, даже выговоры «за халатное отношение к работе», но все это не шло ни в какое сравнение с ужасом, который вдруг отступил, сгладился, как будто снег накрыл его.

Все хорошо, повторяла про себя Вероника.

Коллекция вернулась, шкатулка найдется, Федора не посадят в тюрьму!.. Все хорошо, и все это благодаря человеку, который сегодня утром пил у нее в квартире чай с молоком!..

Умный, замечательный человек, на которого ее сын смотрел, как на бога.