Колокол Нагасаки

Хасимото было семнадцать лет, а Цубакияма недавно отметила шестнадцатилетие. Мы звали медсестер Бочоночек и Фасолинка. Невысокие и коренастые, они пробрались в приемный покой, где беспомощно стонали семь человек – пациенты и студенты. Первым они обнаружили одного довольно крупного пациента, лежащего прямо у входа, вдвоем осторожно подняли и понесли его вниз по ступенькам. Затем девушки вернулись и таким же образом эвакуировали следующего.

Справившись со всеми в приемном покое, они перешли во врачебный кабинет. Здесь они обнаружили знакомую медсестру, которая была без сознания. Взяв ее на руки и перенеся вниз, Бочоночек почувствовала глубокую радость, которой никогда не испытывала прежде. Это была благородная радость, сопровождаемая настоящим счастьем. «Эта же медсестра Хамадзаки, она сейчас без сознания, постанывает и не может знать, что я выношу ее из огня на руках. Если Фасолинка не расскажет Хамадзаки, та никогда и не узнает, что мы спасли ей жизнь. Когда все это закончится и мы вернемся к нашей повседневной работе, придет день, и она встретит нас в коридоре больницы, и тогда Хамадзаки, проходя мимо, слегка наклонит голову, приветствуя нас, и уйдет, не имея ни малейшего представления о том, что произошло и кто спас ее сегодня», – когда Бочоночек думала об этом, ее лицо озаряла улыбка.

Вдруг воспоминания перенесли ее в детство. Тогда самым драгоценным для нее была бутылка, где она хранила красные ягоды. Эту бутылку она прятала в углу маленькой кладовой, в месте, которое знала только она. Даже старшая сестра ничего не подозревала, а вот брат догадывался, но так и не смог найти бутылку. Утром и вечером Бочоночек тайком пробиралась к сокровищнице и съедала одну ягодку. Она дорожила ими, будто рубинами.

Тем временем Фасолинку занимали иные мысли. Почему сегодня люди такие легкие? Раньше она переносила раненых и больных, которых привозила скорая помощь, помогала перекладывать пациентов с каталки в приемном покое. И порой даже втроем медсестры с трудом управлялись с одним пациентом. Но сегодня они все казались легкими. Это было странно. Может быть, их вес уменьшился из-за потери крови? Она вспомнила уроки гражданской обороны, которые проводил профессор Нагаи. Если настоящая война такая же, как то, что она испытывала сейчас, то тренировки не должны были быть такими тяжелыми и изматывающими…

Вскоре после поступления в медучилище она прошла испытание страхом. Студенты старших курсов и медсестры, игравшие роль мертвых или раненых, стонали в плохо освещенной комнате, а первокурсники, которые еще не начали изучать анатомию, должны были войти в эту комнату и проверить у всех пульс – никто не знал, что пациенты были ненастоящими, а «неживые» – живыми. Фасолинка подумала, что страх, охвативший ее тогда, почему-то не вернулся сегодня, когда она держала на руках настоящих раненых и мертвых.

Она вспоминала упражнения по транспортировке раненых и как они обвязывались веревками на головокружительной высоте крутого склона горы Анакобо. Тогда было намного страшнее, чем в реальности, с которой она столкнулась сегодня. А еще в памяти Фасолинки всплыло, как они тренировались тушить бомбы. В комнату бросили настоящую зажигательную бомбу, и ей сказали: «Немедленно погаси ее – или разгорится пожар!»

Потом она подумала о подругах Коянаги и Ёсиде, с которыми провела последний год. Вместе они и плакали, и смеялись, и тренировались, и дежурили во время воздушных налетов. Без них она чувствовала себя одинокой. Их разделяла стена огня, и Фасолинка не знала, живы они или мертвы. Ей оставалось только верить, что она еще встретит своих подруг. Высунув голову из окна, она закричала: «Ёсида-са-а-ан! Ёсида-са-а-ан!» Бочоночек, стоявшая рядом, тоже крикнула: «Иноуэ-са-а-ан! Мит-тя-я-ян!» Но ответа не последовало. Пламя ревело, а здания рушились уже совсем рядом.

Когда девушки начали помогать следующему пациенту, то увидели, что огонь, захватывая новые помещения, почти приблизился к ним. И все же, когда они заползали в окутанные дымом комнаты – с полотенцами, плотно обвязанными вокруг головы, закрывающими носы и рты, – и вытаскивали раненых, то испытывали трепет ответственности, которого не знали до этого дня. Выбравшись из пожарища, они заметили, что края рукавов обгорели. Но обе чувствовали непередаваемую радость и гордость оттого, что выполняют свой долг и спасают людей.

Как оказалось, легче помогать пациентам, находящимся без сознания. Те, кто был в сознании, создавали неудобства: жаловались на раны, причинявшие боль, и просили при транспортировке быть осторожней и медленнее. Другие просили медсестер вернуться за какими-то забытыми вещами или документами, заставляя тратить драгоценное время. Более того, они не понимали масштаба трагедии, которая обрушилась на Нагасаки вместе с бомбой, и не догадывались, что почти вся больница охвачена пламенем. Пожалуй, их капризы только раздражали.