Колокол Нагасаки

В отделении внутренних болезней, в одной из палат, лежал больной с острым ревматизмом суставов. Доктор Оокура и медсестра Ямада попытались взять его на руки, чтобы вынести из палаты, к которой подобрался огонь. Но только они приподняли пациента, как он закричал и заявил, что предпочел бы остаться на месте, чем терпеть такую боль. Тогда они занялись эвакуацией других пациентов. Наконец, после того как помогли всем, они снова вернулись к больному с ревматизмом. Снова они приподняли его. Но он причитал и требовал носилки. Медработники бросились искать носилки повсюду, но нигде не смогли найти исправный инвентарь. Потеряв уйму времени, они вернулись к палате и обнаружили, что она горит.

«Там остался один пациент. Он отказывался от нашей помощи!» – с болью в голосе сообщил мне доктор Оокура. «Ты сделал все, что мог, – ответил я и добавил: – Я беру ответственность за смерть этого пациента на себя». Но лица моих коллег были печальны. Казалось, они физически ощущали боль из-за смерти этого человека и беспомощно стояли у палаты, которой безраздельно владел огонь.

Я посмотрел на часы. Два часа дня. С момента взрыва прошло три часа. Пожар достиг максимума. Ветер долго дул с запада. Языки пламени росли вверх на десятки метров – мы видели их так высоко, насколько позволяло зрение. Казалось, сполохи огня соревновались, пытаясь подняться один выше другого, пока ветер не отнес их дальше на восток. Теперь ветер дул в сторону университета, сарай перестал быть безопасным местом, и я решил, что пациентов нужно эвакуировать выше по склону холма. Но это оказалось очень сложно! Узкая тропинка почти вся была завалена обломками, а мы должны были лезть через острые камни и заборы, перенося пациентов одного за другим. Я сам дважды поднимался по склону с пациентами на спине. Но когда вернулся к третьему, почувствовал, что силы оставили меня и я не могу сделать следующего шага. Височная артерия кровоточила не переставая, к тому времени я сменил уже три повязки. Старшая медсестра обратила внимание на мое ужасно бледное лицо. Я проверил пульс, он оказался очень слабым.

Вот Бочоночек и Фасолинка ловко подняли на плечи крупного человека. Где-то неподалеку плакал младенец, а его мать, тяжело раненная, лежала рядом с ним без сознания. Младенцу было не более двух месяцев, пупок у него был выпячен, а сам он кричал не переставая. Поскольку огонь приближался очень быстро, я решил, что должен попытаться спасти хотя бы ребенка. Я взял его на руки и, поднявшись на холм, положил рядом с медсестрой Хамадзаки. В этот момент она издала глубокий стон и перекатилась на другой бок. Понимая, что конец близок, я взял ножницы, срезал с головы медсестры[23] и положил в карман прядь ее волос. Ямада и старшая медсестра сказали, что было бы ужасным грехом разлучать ребенка с матерью, и принесли ее сюда же. Когда они положили ребенка на грудь матери, тот закричал еще сильнее. Удивительно – мать, хоть и лежала без сознания, сделала движение рукой по направлению к ребенку.

Накрапывал дождь, на землю падали большие черные капли. На поверхности земли они оставляли маслянистые пятна. Казалось, черная туча, висящая над нами, роняет эти капли прямо на нас. Весь мир вокруг помрачнел. Огонь поглотил почти весь кислород, и в воздухе скопилось огромное количество углекислого газа, так что дышать становилось все труднее. Работавшие вокруг люди дышали как собаки – высунув языки.

Я посмотрел на часы, они показывали четыре часа дня. Пациентов мы благополучно эвакуировали подальше от огня, на склон холма, и они лежали там, на траве. Огненное море захватило почти весь университетский городок, и не было лучшего укрытия, чем то, которое мы выбрали. Студенты метались в поисках, чем бы накрыть пациентов.

Наконец мы сели, чтобы поесть. Сначала медсестры возражали, говорили, что они не очень хотят и готовы работать, чтобы не терять времени. Мне пришлось им объяснить, что такое положение дел вполне может продолжаться в течение нескольких дней или даже месяцев, тогда они согласились, и мы немного перекусили. После еды мы немного успокоились и смогли чуть-чуть расслабиться. Набравшись сил, мы стали выслушивать жалобы пациентов и старались оказать им посильную помощь с предельным вниманием к их просьбам. Мы поправляли треугольные повязки, обрабатывали йодом раны, делали перевязки, накладывали шины, поили пациентов водой. Студенты принесли одеяла и циновки – ими мы и укрыли пациентов.

Огонь только разгорался. Он проник и в подвал клиники, где хранились снимки. Раздался взрыв, за которым последовал оглушительный рев, и из подвала повалил черный дым, терзаемый красным пламенем.

«Дым, дым идет из архива, где хранятся рентгеновские снимки! Архив горит! Прощайте, наши медицинские документы!» – это был голос молодого Нагаи. Какая жалость! Эти снимки – плод более чем десятилетнего труда! Все это на наших глазах исчезало.