Колокол Нагасаки

В этом было что-то зловещее и торжественное. Я смотрел на низко нависшее вялое небо, на котором неестественно ярко сияли радиоактивные облака. В каком направлении плывут эти облака? В сторону горя или счастья? В сторону справедливости или зла? Одно было несомненно – в этот момент и в этом небе над Нагасаки поднимался занавес новой эры – эры атома.

6. Сила атомной бомбы

Утром 10 августа солнце, как и всегда, показалось из-за горы Компира, но приветствовало оно не прекрасный Ураками, а Ураками, обращенный в пепел. Меньше чем за сутки Ураками превратился из города жизни в долину смерти. Заводы лежали в руинах, из которых торчали полуразрушенные трубы. Торговый район стал похож на прибрежные территории после сильного цунами. Жилой район превратился в каменоломни. Поля, на которых еще вчера созревал урожай, были выжжены. Лес горел, высокие деревья вырвало с корнями и разодрало в щепки. Повсюду царило опустошение. В живых не осталось ни одной собаки, которая могла бы бегать по этому царству смерти. А в середине ночи неожиданно загорелся собор – пламя охватило его так, что он словно превратился в цветок гурэна[30].

На рассвете мы помогали раненым, которых разместили в наспех сооруженном убежище при медицинском колледже. На самом углу игрового поля лежал кто-то под оцинкованным листом. Подойдя ближе, я узнал в раненой доктора Ямаду из бактериологии. Она поведала, что стало с доктором Цудзита. Потом мы отправились в ее отделение. В пепле сгоревшей лаборатории – груды обугленных костей. Неужели это все, что осталось от сотрудников?

Войдя в один из кабинетов, мы обнаружили скелет женщины. Скорее всего, это была доктор Цудзита. Сердце разрывалось от боли! Никогда больше мы не услышим любимый нами веселый звонкий смех той, кому принадлежал этот скелет. Собирая кости и заворачивая их в лист бумаги, я продолжал думать: «Если бы только все это было кошмарным сном! Ах, если бы проснуться!»

Затем мы вошли в большую аудиторию, где Осьминожек сидел на лекциях. В пепле, который казался белым на рассвете, лежало в ряд несколько скелетов. Был ли среди них Катаока-сан, наш Осьминожек? Студенты сидели за партами и конспектировали лекцию, и вдруг за долю секунды их юные жизни были вырваны из этого мира. Еще вчера утром они весело проходили через университетские ворота, гордо надев студенческие головные уборы.

А потом мы столкнулись с ужасной реальностью, о которой боялись даже думать. Когда мы приблизились к полю сладкого картофеля, на нем лежали пять тел. Начиная с 9 августа мы ждали тех, кто лежал здесь, но они так и не вернулись. Мы их звали, но они нам не отвечали. Они остались здесь. Навсегда.

Наверное, это было так: медсестры Хама и Коянаги подошли к тому месту, где медсестры Ямасита, Ёсида и Иноуэ пропалывали грядки. Девушки поздоровались с ними. Работавшие медсестры встали, чтобы поприветствовать подруг в ответ. И когда они прощались и начали расходиться, случился взрыв, и все они погибли. Все пятеро, разделенные на две группы, лежали с поднятыми руками. Погибшие были так молоды и невинны, что старшая медсестра не могла поверить в то, что они мертвы. Переходя от одной к другой, она трясла их за плечи, звала их по именам: «Хидэ-тян! Мит-тян?!»

«Если бы я только знал, что этим детям суждено так рано умереть, я бы не был так строг с ними», – подумал я, глядя на симпатичный маленький носик Ямаситы. Я положил руку на ее ледяной лоб. На груди у нее был значок в виде маленькой собачки[31], а кусочки земли припорошили ее губы. Да, я часто корил маленькую Ямаситу за ошибки, но и любил ее больше, чем Иноуэ, которой никогда не делал выговоров.

Я не мог поверить, что в мире существует бомба, которая в одно мгновение унесла все эти жизни и привела к таким невероятным разрушениям. Ко мне подбежала медсестра и протянула лист бумаги – одну из листовок, которые сбрасывали прошлой ночью самолеты противника. Взглянув на нее, я непроизвольно вскрикнул: «Атомная бомба!» Новость ошеломила меня. Атомная бомба создана. Она больше не плод воображения ученых! Такой разрушительной мощью может обладать только атомная бомба. Я проанализировал произошедшее, и каждая деталь соответствовала тому, чего мы могли ждать от атомной бомбардировки. Кропотливый труд множества ученых позволил достичь совершенства. Но как странно, что победа науки – одновременно и поражение моей родины. Противоречивые эмоции боролись во мне, когда я думал об этом и видел ужасающую пустоту вокруг, порожденную плодом этой науки.

На земле валялась бамбуковая пика. В ярости я пнул ее, и она отлетела, издав глухой, пустотелый звук. Подобрав пику с земли, я поднял ее вверх. Слезы катились по моим щекам. Бамбуковое копье против атомной бомбы! Это же просто трагикомедия! Вынуждены ли будем мы, японцы, беззащитные против такого оружия, оставаться на наших островах и ждать уничтожения без малейшего шанса оказать достойное сопротивление? Война перестала быть поединком.