Колокол Нагасаки

На расстоянии от одного до трех километров от эпицентра повреждение кожи, вызванное взрывом, было таким же, как и при обычных ожогах. Некоторые из пациентов испытывали боль, другие не ощущали ничего. Те, кто чувствовал боль, говорили о сильном жжении. Кожа сразу становилась красной. Затем, примерно через час, появлялись волдыри. Пациенты с ожогами, вызванными световым излучением, по виду не отличались от пациентов с обычными ожогами за исключением того, что были пронизаны радиоактивным излучением, а именно гамма-лучами и радиацией. Что станет с этими людьми в будущем? Об этом мы не знаем[54].

Осколки бомбы падали на землю в виде огненных шаров. Размер их был различным: у некоторых – с ноготь взрослого человека, у других – с голову ребенка. Излучая синевато-белый свет, они разлетались со свистящим звуком, нанося смертельные раны тем, кого настигали. Повреждения, полученные людьми, зажатыми под обломками зданий или пораженными летящим стеклом либо другими осколками, а также судьба тех, кто сгорел заживо, – все эти случаи были ужасны, но они ничем не отличались от последствий ставших привычными авианалетов и бомбардировок вражеской авиации. Единственное отличие заключалось в том, что одновременно произошло несравнимо больше разрушений, охвативших куда большую площадь, чем при взрыве обычных бомб.

Ранними проявлениями поражения нейтронным и гамма-излучением стали уменьшение объема выделяемой мочи, снижение слюноотделения, почти полное прекращение потоотделения, а также снижение либидо в дополнение к изменениям, описанным ранее.

Внутри небольшого убежища сгрудились все: мертвые, раненые и более-менее здоровые. Когда обрывался стон раненого, мы понимали, что он перешел в мир иной. Утром мы продолжали дискуссию об атоме и о классификации убитых и раненых. Когда же наступала ночь, мы, истощенные, замолкали.

В тишине ночи ужасные сцены предыдущего дня всплывали одна за другой. Мое сознание бродило по тонкой тревожной грани между миром грез и миром реальности. С потолка капала вода, и каждая капля отмеряла время, отделяя прошлое от будущего.

Кажется, было около полуночи, когда старшая медсестра, которая днем перевязывала мне голову, а теперь спала рядом, начала звать по имени умершую накануне подругу.

В прохладные утренние часы 11 августа мы перенесли всех пациентов в военный госпиталь и почувствовали облегчение, будто камень упал с наших плеч. Когда мы сделали для них все, что смогли, мы принялись разыскивать тех, кто пропал, и кремировать тех, кого находили мертвыми. И тут, и там печальное красное пламя вырывалось из костров, вокруг которых по двое и по трое стояли люди и безучастно смотрели в небо.

Мы похоронили Ямаситу и четверых ее подруг. Но можно ли, правильно ли прощаться с людьми вот так, без подобающих ритуалов? У нас не было цветов, которыми можно было бы украсить их могилы. Я сделал небольшую надпись карандашом на деревянной дощечке и положил рядом.

Вокруг нас ходили родственники сотрудников и студентов университета, которые поспешили сюда отовсюду, как только узнали о трагедии. Они бродили и звали своих близких. Всякий раз они бросались ко всем, кто хотя бы немного походил на тех, кого они отчаянно искали. Иногда они наталкивались на выжившего однокурсника сына или дочери, и тогда слезы и горе обрушивались на них. Я присоединялся к ним в поисках и разделял их горе. Большинство из них так и не нашли тел своих близких. Услышав, что их сын или дочь, должно быть, погибли в такой-то аудитории, они отправлялись туда, подбирали разбросанные обугленные кости и молились. Иногда они находили тела настолько обезображенные, что их невозможно опознать. Только по какой-то незначительной детали они понимали, кто это мог быть. В состоянии ступора они стояли над обретенными останками, не в силах даже плакать.

8. Центр помощи на горе Мицу

К северу от Нагасаки возвышалась красивая гора. На карте она обозначалась как Куродакэ, но местные называли ее Мицуяма, что значило «Гора с тремя вершинами». За хребтом расположилась долина с источником, который еще с древних времен славился своими целебными свойствами для лечения ожогов. Местность вокруг источника жители именовали «Шесть тарелок Коба-Рокумайита», и в эпоху Тайсё[55] там открылась небольшая гостиница.

Полагая, что источник пригодится для лечения бесчисленных раненых и пострадавших от атомной бомбардировки, мы решили создать пункт медицинской помощи именно там.

* * *