Колокол по Хэму

— Все в порядке, малыш, — сказал Хемингуэй Грегори. — Успокойся. Брось в акул чем-нибудь, чтобы отвлечь их, и плыви ко мне.

Сквозь прицел «браунинга» я увидел, как мальчик, окунувшись в воду с головой, делает что-то со своим поясом. Мгновение спустя он швырнул в приближающихся акул три или четыре мелкие рыбы и поплыл прочь от рифа со скоростью Джонни Вейссмюллера.

Хемингуэй встретился с Грегори на полпути и поднял его себе на плечи, стараясь, чтобы в воде оставалась как можно меньшая часть его тела. Потом он размашистыми гребками поплыл к шлюпке. Фуэнтес изо всех сил гнал «Крошку Кида» им навстречу, и все же между ними оставалось сорок-пятьдесят ярдов открытого пространства.

Я снял «браунинг» с предохранителя, дослал патрон в ствол и прицелился чуть выше головы мальчика. Акулы задержались у самого рифа и, взбивая бурлящую воду плавниками, начали рвать рыбу друг у друга. Хемингуэй продолжал плыть с мальчиком на спине, время от времени оборачиваясь и потом глядя на меня. Как только они поравнялись с «Крошкой Кидом», Фуэнтес помог ему поднять в шлюпку всхлипывающего Грегори, и только убедившись в том, что мальчику ничто не угрожает, Хемингуэй сам выбрался из воды.

Потом, уже на «Пилар», он негромко спросил меня:

— Почему ты не стрелял?

— Акулы были слишком далеко, а Грегори заслонял их.

Если бы они пересекли риф, я бы открыл огонь.

— "Браунинги" только что доставили на яхту, — заметил писатель. — Мы еще не учились стрелять их них.

— Я знаю, как ими пользоваться, — сказал я.

— Ты хорошо стреляешь, Лукас?

— Да.

— Ты смог бы прикончить этих трех бестий?

— Вряд ли, — ответил я. — По крайней мере, не всех.

Вода — лучшая преграда от пуль, а акулам, чтобы добраться до вас, было бы достаточно перед нападением нырнуть на два метра.

Хемингуэй кивнул и отвернулся.

Через несколько минут Грегори признался, что держал на поясе рыб, и Хемингуэй начал при помощи слов выбивать дурь из его головы. Воспитательный процесс продолжался весь обратный путь до Кохимара.

Глава 18

— Твой донесения не стоят выеденного яйца, Лукас, — заявил Дельгадо, от которого не укрылся тот факт, что за несколько недель не было сделано практически ничего.

— Мне очень жаль, — отозвался я. Я не мог, да и не хотел излагать в рапорте свое ощущение, что в ближайшее время произойдет нечто важное.

— Я серьезно. Можно подумать, я читаю сценарий одного из дурацких фильмов Энди Харди. В котором не участвует Джуди Гарланд.

Я пожал плечами. Мы встретились на тупиковой дороге, ведущей из Сан-Франциско де Паула. Дельгадо прибыл на мотоцикле, я — пешком.

Дельгадо сунул мой рапорт на двух страницах в свою кожаную сумку и забрался в седло.

— Где сегодня Хемингуэй?

— На яхте с сыновьями и парой друзей, — ответил я. — Опять гоняется за «Южным крестом».

— Тебе удалось услышать что-нибудь по рации яхты?

— Ничего. Ни одной передачи с абверовским шифром.

— Как же ты оказался на берегу, если Хемингуэй в море?

Я вновь пожал плечами:

— Он не пригласил меня с собой.

Дельгадо вздохнул:

— Ты позоришь звание разведчика, Лукас.

Я промолчал. Дельгадо покачал головой, завел двигатель и уехал, оставив меня в облаке пыли. Я дождался, пока он исчезнет из виду, и вошел в густой лес у заброшенного сарая.

Там меня ждал Агент 22 с маленьким мопедом, на котором он зачастую следил за лейтенантом Мальдонадо.

— Слезай, Сантьяго, — велел я. Юнец спрыгнул на землю и, как только я сел на мопед, устроился за моей спиной.

Он обхватил меня руками за пояс. Я обернулся и посмотрел в его темные глаза.

— Сантьяго, зачем ты это делаешь?

— Что делаю, сеньор Лукас?

— Помогаешь сеньору Хемингуэю... рискуешь... может, это кажется тебе игрой?

— Это не игра, сеньор. — Голос Сантьяго звучал вполне серьезно.

— Тогда зачем?..

Он отвернулся к сараю, но я успел заметить слезы в его темных глазах.

— Слово, которым называют сеньора Хемингуэя... в общем, я называю его так же. Человеком, которого у меня никогда не было.

Мне потребовалась секунда, чтобы понять, о чем он говорит.

— Папа?

— Si, сеньор Лукас, — отозвался мальчик и посмотрел на меня. Его худые руки крепче обхватили мой пояс. — Когда я хорошо выполняю его задания или хорошо играю при нем в бейсбол, Папа смотрит на меня, и в его глазах появляется такое выражение, как будто он смотрит на одного из своих сыновей. И тогда я представляю — только на мгновение, — что я тоже могу назвать его папой, и что это взаправду, и что он обнимает меня так же, как своих собственных детей.

Я не знал, что сказать.

— Пожалуйста, будьте осторожны с мопедом, сеньор Лукас, — велел мне десятилетний мальчишка. — Он нужен мне, чтобы вечером следить за Бешеным жеребцом, а когда-нибудь я должен буду вернуть машину джентльмену, у которого ее позаимствовал.

— Не беспокойся, — заверил я его. — Я ведь ничего не сломал, правда? Держись крепче, дружище. — Крохотный мотор с треском завелся, и мы, набирая скорость, помчались по дороге вслед за Дельгадо.

* * *