Колокол по Хэму

На Хемингуэе были те же грязные рубашка и шорты, что в день нашей драки, но теперь за его широким поясом торчал револьвер. Казалось, Мальдонадо не замечает оружия, но три его спутника не сводили с револьвера глаз. Я опасался, что вызывающие манеры лейтенанта и его безупречный английский доведут Хемингуэя до такого каления, что он выхватит свой мелкокалиберный пугач и у дверей финки начнется перестрелка. Я подумал, что, если это произойдет, мне придется сначала уложить Мальдонадо, а уж потом взяться за его подручных. Я сомневался, что шестимиллиметровый револьвер Хемингуэя помешает Мальдонадо вынуть из кобуры свой крупнокалиберный «кольт» и выстрелами вбить писателя внутрь дома до самой столовой.

«Настоящее безумие», — подумал я. Что за бесславный конец для опытного агента ОРС — погибнуть в перестрелке с кубинским полицейским!

— Сеньор Хемингуэй, — говорил тем временем лейтенант, — мы произведем осмотр как можно быстрее и незаметнее...

— Ничего подобного, — по-испански изрек Хемингуэй. — Никакого осмотра не будет. Этот дом и участок принадлежат Америке... это территория США.

Мальдонадо моргнул.

— Вы шутите, сеньор?

— Я совершенно серьезен. — Один взгляд налицо писателя мог кого угодно убедить в том, что он сказал.

— Однако, в согласии с международным законодательством, территорией США на кубинской земле являются только посольство Америки, а также военные базы Гуантанамо и Камагуэй, — спокойно возразил лейтенант.

— Чушь, — по-английски заявил Хемингуэй и вновь перешел на испанский:

— Я гражданин Соединенных Штатов. Это мой дом, моя собственность. Он находится под защитой законов США.

— Однако, сеньор, в данном случае суверенитет Кубы...

— Плевать мне на суверенитет Кубы, — отрезал Хемингуэй. Он внимательно смотрел в глаза Мальдонадо, словно верил в древнее правило дуэлянтов, будто бы глаза соперника выдают его намерение выхватить оружие.

Его последнее заявление рассердило трех полицейских.

Их руки метнулись к кобурам, висевшим на поясах. Мне стало любопытно, собирается ли Хемингуэй следить и за их глазами тоже. Сам я не отрываясь смотрел на правую ладонь Мальдонадо, лежавшую на ремне рядом с пистолетом.

Лейтенант улыбнулся. У него были крупные безупречные зубы.

— Я понимаю, что вы взволнованы, сеньор Хемингуэй.

Мы не хотели вас оскорбить, но наш долг...

— Тем не менее я оскорблен, лейтенант. Этот дом — американская собственность, и, вторгшись в него без разрешения, вы тем самым нарушили бы границы США, в то время, когда моя страна находится в состоянии войны.

Мальдонадо поднял правую руку и потер свой длинный подбородок, словно пытаясь найти способ вразумить «gringo».

— Но если бы все иностранцы, проживающие на Кубе, объявили свои дома территорией их государств, сеньор, то...

— Я говорю только о себе, — бросил Хемингуэй. — Я американский гражданин, участвую в осуществлении военных мероприятий, непосредственно возглавляемых послом США Спруиллом Браденом, полковником морской пехоты США Хейном Бойденом и руководителем военно-морской разведки США в Южной Америке полковником Джоном Томасоном-младшим. Незаконное проникновение в мой дом будет считаться актом войны.

Казалось, лейтенант не знает, как ему быть с этой высокопарной демагогией. Трое его спутников держали руки на пистолетах и смотрели на своего рослого предводителя, ожидая знака.

— Я сознаю, что сейчас непростые времена, сеньор Хемингуэй, и хотя наше право осмотреть ваш дом в поисках подозреваемой в убийстве неоспоримо, — заговорил Мальдонадо, — мы не желаем нарушать ваш покой и оскорблять чувства столь знаменитого гостя и друга Республики Куба. Мы готовы с пониманием отнестись к требованию о неприкосновенности вашего жилища, если вы дадите слово, что там нет разыскиваемой женщины, и ограничим свой осмотр прилегающими участками и дворовыми постройками.

Трое полицейских с изумлением внимали потоку английских слов из уст своего начальника.

— Я могу обещать только то, что, ступив на мою землю, вы и ваши люди будете расстреляны как нарушители частных владений, — сказал Хемингуэй, смерив Мальдонадо взглядом.

Несколько мгновений они не мигая смотрели друг на Друга.

Лейтенант чуть заметно кивнул.

— Очень хорошо, сеньор. Мы уважаем ваши чувства и понимаем ваше стремление к уединению в эти тревожные времена. Если вы что-либо узнаете о женщине, которую мы ищем, либо увидите ее, свяжитесь со мной по...

— Прощайте, джентльмены, — сказал Хемингуэй, только теперь перейдя на английский, и шагнул вперед, готовясь захлопнуть дверь перед носом у незваных гостей.

Мальдонадо улыбнулся, отступил, кивком позвал спутников за собой и двинулся к зеленому «Шевроле», стоявшему на подъездной дорожке.

Хемингуэй закрыл дверь и подошел к окну убедиться, что они уехали. Я хотел сказать что-нибудь шутливое и разрядить обстановку, но, заметив бледность его лица и сжатые кулаки, передумал. Было совершенно очевидно, что, вздумай Мальдонадо переступить порог дома, Хемингуэй выхватил бы револьвер и открыл пальбу.

— Я уверен, что это он убил Сантьяго, — прошептал писатель.

Я промолчал.