Колокол по Хэму

Грегори пропустил его слова мимо ушей.

— Вы можете плавать со мной и Мышонком, Мария.

В таком случае вам нечего бояться.

Мария рассмеялась и встряхнула темными волосами:

— Спасибо вам, спасибо вам обоим. Но я не умею плавать и буду сидеть на острове и смотреть, как вы поймаете и изжарите рыбу.

— Никакой это не остров, — заявил Патрик. Он все еще злился на брата и был явно раздосадован тем, что гостья не хочет с ним купаться. — Это крохотный убогий клочок земли. — Слово «убогий» он произнес по-английски.

Мария кивнула и улыбнулась.

* * *

«Пилар» задержалась у входа в бухту Гуанабо, и мы с Хемингуэем поплыли к причалу на «Крошке Киде». Маленький мотор фыркал и захлебывался, но все же работал, и шлюпка рассекала невысокие волны, словно паря над прозрачными водами бухты.

— Вчера ты забыл погрузить вот это, — сказал Хемингуэй, хлопнув по длинному предмету, завернутому в два дождевика.

Я откинул край одного из плащей. Винтовка «браунинг».

Хемингуэй толкнул ногой ящик с патронами. Я кивнул, смиряясь с тем, что нам придется тащить с собой тяжелое оружие.

— Если не испортится погода, ты доберешься до Конфитеса раньше нас, — продолжал писатель. — Только не вздумай обыскивать Пойнт Рома в одиночку.

— Ни за что, — отозвался я.

Хемингуэй, прищурясь, оглянулся на «Пилар», огибавшую мыс. Ее зеленый корпус блестел на солнце. Мальчики усадили Марию в кресло на корме и учили ее ловить рыбу.

— Мне было бы гораздо спокойнее, если бы ты взял Дикарку с собой на «Лорейн».

Я предлагал ей, но она так боится воды, что отказалась плыть на катере. И, кажется, вы обещали больше не называть ее Дикаркой.

Хемингуэй пожал плечами. Подведя шлюпку к пристани, он завел любезную беседу со стариком, а я тем временем снял с катера тент, спрятал «браунинг», не снимая с него плащей, убрал подальше ящик с патронами, проверил насос и шланг для перекачивания горючего из запасных бочек и отвязал кормовой конец.

Хемингуэй снял с тумбы петлю носового каната и выпрямился, глядя на меня. На нем была старая расстегнутая спереди охотничья рубашка с закатанными рукавами. Его предплечья и грудь лоснились от пота. Он казался загорелым дочерна.

— Что ты сказал девчонке об этом путешествии? — спросил он.

— Ничего. Только предложил плыть с нами.

Писатель кивнул.

— У меня на «Пилар» две брезентовые палатки. Когда мы доберемся до Конфитеса, Грегорио поставит их, и Мария с мальчиками укроются внутри, пока Волфер и остальные будут заниматься... научными изысканиями.

Я кивнул и посмотрел на «Пилар». Парусина, ограждавшая ходовой мостик до уровня пояса, была скатана в рулон, а на ее месте красовались две широкие доски с надписью двадцатисантиметровыми буквами: «МУЗЕЙ ЕСТЕСТВЕННОЙ ИСТОРИИ».

— Не давайте Саксону заснуть, — сказал я. Морской пехотинец имел привычку клевать носом в раскаленной радиорубке, и мне не хотелось, чтобы он пропустил передачи.

— Ага. — Хемингуэй прищурился и посмотрел на восток.

В небе по-прежнему не было ни облачка. — Завтра утром мы отправим Волфера и остальных искать подлодки к северо-востоку от Конфитеса. Им ни к чему встречаться с «настоящей» субмариной.

Я невольно улыбнулся.

Хемингуэй бросил мне свернутый канат.

— Не сломай катер Тома, Лукас, — велел он и отправился к «Крошке Киду».

Я вывел «Лорейн» из бухты на умеренной скорости и, оказавшись за мысом, лег на восточный курс. Хемингуэй был уже на полпути к «Пилар». Патрик, Грегори и Мария помахали мне с кормы яхты. Я чуть приоткрыл дроссельные заслонки, и «Лорейн» поднялась над водой. Эти трое больше всего напоминали загорелых детишек, радующихся морской прогулке.

* * *

Лейтенант-кубинец и его люди обрадовались тому, что проведут нынешний вечер в компании, но появление женщины на острове смутило их. Пока Фуэнтес и остальные ставили старые охотничьи палатки, они скрылись в бараке, а когда появились вновь, на них по-прежнему были лохмотья, зато самые лучшие и чистые. Мария разговорилась с ними на пулеметном кубинском диалекте, а мы тем временем перенесли на берег коробки с провизией и кухонными принадлежностями.

За минувшую неделю лейтенант не заметил ничего подозрительного и видел лишь несколько лодок-плоскодонок. Из Гуантанамо передали по радио, что три дня назад пост береговой охраны обстрелял к западу от Камагуэя подводную лодку, и лейтенант поднял своих людей по тревоге, объявив Кейо Конфитес угрожаемой зоной, но этим все и ограничилось. Хемингуэй поблагодарил его и солдат за бдительность при несении службы и пригласил к ужину.

После заката, когда ветер отнес к юго-западу самые большие тучи москитов, Фуэнтес разложил огромный костер и начал поджаривать на углях куски мяса и запекать картофель.