Колокол по Хэму

— Но зачем им это? — спросил я, сознавая, что понапрасну трачу слова. — Зачем ликвидационной группе... если это действительно была она... расправляться со своими агентами?

— Ты профессионал, — ответил Хемингуэй, засовывая фляжку в карман своей охотничьей рубашки — Тебе виднее.

Некоторое время мы молчали, потом я спросил:

— Что можно сказать о трупах?

Хемингуэй пожал плечами:

— Я не дополз до них. Тела могли заминировать. Два трупа.

Мужские. Оба в немецкой армейской форме. Одного из них освещала луна. Молодой, совсем мальчишка Вокруг них валялись вещи и всякая дрянь... фонарь, которым они подавали сигналы, курьерская сумка, что-то еще...

— В форме? — изумленно переспросил я. Тайные агенты, пробирающиеся на вражескую территорию на надувном плотике, как правило, не носят форму.

— Да. Обычная пехотная форма Вермахта, если не ошибаюсь. Я не заметил знаков различия и нашивок с обозначением их подразделения... вероятно, спороты но, вне всякого сомнения, форма. Один из них лежал лицом кверху... тот самый, на которого падал свет... и я отчетливо заметил на его ремне пряжку со свастикой. На другом, лежавшем лицом вниз, была немецкая пехотная пилотка из фетра.

— Вы уверены, что оба мертвы? — спросил я.

Хемингуэй досадливо посмотрел на меня:

— На них уже пируют крабы, Лукас.

— Хорошо. Осмотримся с первыми лучами солнца.

— До восхода пять часов, — заметил Хемингуэй.

Я промолчал. Внезапно меня охватила страшная усталость.

— Нужно установить наблюдение, — продолжал Хемингуэй. — На тот случай, если кто-нибудь явится, чтобы забрать тела.

— Давайте дежурить по два часа. Я буду первым. — Вынув из сумки ложку и котелок, я начал выползать из расщелины, но Хемингуэй остановил меня, схватив за ногу.

— Лукас, я повидал на своем веку немало мертвецов. Еще в Первую мировую. Работал корреспондентом в Турции, Греции, Испании. Горы трупов. Я видел, как погибают люди... на корриде, на поле боя.

— Вот как? — По-моему, он выбрал не самое удачное время для похвальбы.

Голос Хемингуэя изменился. Теперь он произносил слова так, как я говорил в детстве на исповеди:

— Но я никогда не убивал людей, Лукас. По крайней мере, собственными руками, лицом к лицу.

«Замечательно, — подумал я. — Дай-то бог, чтобы это не изменилось ни сегодня, ни завтра».

— Ладно, — сказал я и взобрался по склону расщелины.

* * *

К пяти утра стало достаточно светло, чтобы осмотреть трупы.

Хемингуэй оказался прав почти во всем. Два молодых человека — первый блондин, другой с коричневыми вьющимися волосами, — оба в форме, оба застрелены в спину, оба безнадежно мертвы. Сухопутные крабы поднялись с берега и, когда мы появились на рассвете, обгладывали тела. Лишь некоторые отползли в сторону, но с полдюжины сидели на лицах мальчишек и не выказали ни малейшего желания отступить. Хемингуэй вынул пистолет и прицелился в самого крупного краба, который принял оборонительную стойку, задрав клешни, но я прикоснулся к запястью писателя, указал на свое ухо, прося не шуметь, и отогнал крабов палочкой.

Мы присели на корточки и склонились над трупами. Пока я осматривал их, Хемингуэй оперся на колено, обводя взглядом заросли и вершину гребня. Взрывных устройств я не обнаружил — тела не были заминированы.

«Мальчишки». Хемингуэй не ошибся. Обоим не было и двадцати. Блондин, лежавший на спине, выглядел сверстником Патрика. Крабы сожрали его глаза и уже трудились над вздернутым носом и пухлыми губами. Трупы давно окоченели и издавали сильный запах.

Оба были застрелены в спину, очевидно, из укрытия на восточном склоне. Дистанция была самая подходящая — не более шести метров.

— Нужно разыскать гильзы, — сказал я.

Хемингуэй кивнул и начал спускаться по восточному склону, вглядываясь к гребень, но не забывая осматриваться вокруг. Через несколько минут он вернулся.

— Песок кое-где взрыт, — сообщил он. — Следы башмаков без особых примет. Гильз я не нашел.

— Наш убийца весьма осторожен, — негромко произнес я.

Перевернув брюнета на спину, я обыскал его нагрудные карманы. Ничего. Хемингуэй был прав: обычная форма Вермахта, но без погон и нашивок. Очень странно.

Оба получили по две пули: одну — в поясницу, другую — в верхнюю часть спины. Пуля, угодившая в легкие блондина, вышла с противоположной стороны, разворотив его грудь и открыв крабам удобный путь внутрь. Однако обе пули, настигшие темноволосого, застряли в его теле. Я перекатил его лицом вниз и обшарил карманы брюк. Пусто. У блондина — тоже. Брюки были из толстой шерсти. Если бы эти двое остались в живых и не переоделись, они бы уже изнывали от жары.

— Думаешь, они собирались переодеться, после того как установят контакт? — Казалось, Хемингуэй прочел мои мысли.

— Возможно. — У обоих агентов были «люгеры». Оружие блондина осталось в кобуре; темноволосый успел выхватить пистолет, прежде чем его застрелили, и теперь «люгер» валялся в траве в тридцати сантиметрах от его скрюченных пальцев.

Я проверил оба пистолета. Из них не стреляли.