Колокол по Хэму

— Вам не о чем беспокоиться, — заверил Хемингуэя Филлипс. — Несколько минут назад Джозеф весьма остроумно заметил, что директор «находится под колпаком». Наша служба сделает все от нее зависящее, чтобы он там и оставался. И если вам, господин Хемингуэй, потребуется наша...

Хемингуэй лишь взглянул на коротышку. Помолчав, он сказал:

— Все это очень хорошо. Но, как только моя жена закончит свои изыскания за маленьким крестом на пустой карте, я попрошу ее слетать в Вашингтон, переговорить со своей подружкой Элеонор и старой леди в кресле на колесах насчет ошейника для этой собаки.

— Крест на пустой карте? — переспросил Флеминг, переводя взгляд с Хемингуэя на меня и обратно с таким видом, как будто принимает шифрованную передачу. — Старая леди?

Кресло на колесах? Собака?

— Не обращайте внимания, Ян. — Филлипс усмехнулся. — Я объясню вам по пути в аэропорт.

Все, кроме меня, поднялись, собираясь уходить. Я смотрел на них, жалея, что еще не пришло время принять очередную порцию болеутолителей.

— Джозеф, — заговорил Филлипс. — Хотите узнать истинную причину, которая сегодня привела нас к вам?

— Конечно. — Я размышлял о том, насколько был прав Хемингуэй, утверждая, что я больше не смогу вернуться в Штаты и к своей должности в контрразведке. Тут не было ничего нового, я знал об этом с того самого дня, когда решил рассказать Хемингуэю обо всем и работать на него, а не на своих истинных хозяев. Однако сама эта мысль опечалила меня, невзирая на действие морфина и боль, которая волнами накатывалась на мое тело.

— Ваша... э-ээ... изобретательность произвела серьезное впечатление на господина Донована, Джозеф. Он был бы рад встретиться с вами и обговорить перспективы вашего дальнейшего трудоустройства.

— За пределами страны, — уныло произнес я.

— Что ж, это так. — Филлипс улыбнулся. — Но ведь именно там действует наша служба, не правда ли? Не могли бы вы приехать на Бермуды через пару недель? Разумеется, если позволит состояние вашего здоровья.

— Конечно, — повторил я. — Но почему на Бермуды? — Это была территория Британии.

— Дело в том, дружище, — пояснил Флеминг, — что господин Донован наметил поездку на Бермуды для разговора с вами, поскольку господин Стефенсон также хочет обмолвиться с вами словом, прежде чем вы примете решение относительно предложений ОСС. Уильяму... «нашему» Уильяму... удобнее оставаться на британской земле, покуда не уляжется неизбежный гнев директора Гувера... если вы понимаете, о чем я.

— Стефенсон? — тупо переспросил я. — Он хочет поговорить со мной?

— Перспективы самые радужные, старина, — заверил меня Флеминг. — А после войны, когда Адольф, Того и Бенито, а также все остальные умалишенные будут помещены... как уже не раз было сказано сегодня, «под колпак», нас ждут новые испытания. И Британия вполне может оказаться весьма уютным домом для молодого американца с хорошим жалованьем.

— Предлагаете работать на MI6? — Я сам удивился своей тупости и наивности.

Филлипс улыбнулся и потянул Флеминга за рукав.

— Отложите решение до более подходящих времен, Джозеф, — сказал он. — Приезжайте к нам на Бермуды через пару недель... либо когда достаточно оправитесь, чтобы путешествовать. Господин Донован с нетерпением ждет встречи с вами.

Хемингуэй проводил гостей до подъездной дорожки.

Я сидел в постели, борясь с болью, чувствуя, как зудит кожа под повязками, и качая головой. «Работать на заклятую МI6?»

Несколько минут спустя Хемингуэй вернулся с таблетками.

— Тебе нельзя принимать их со спиртным, — сказал он.

— Знаю, — ответил я.

Он протянул мне две таблетки и бокал виски. Он принес порцию и для себя. Я проглотил лекарство, и он поднял свой бокал.

— "Estamos copados", — сказал он вместо тоста. — Ну а пока — за смятение в рядах наших врагов!

— За смятение в рядах наших врагов! — повторил я и выпил.

Глава 31

В последний день, который я провел в море с Хемингуэем, нам наконец удалось выгнать субмарину из ее укрытия.

На склоне лет человеку трудно вспомнить, каким молодым, крепким и здоровым он был в юности. Ноя действительно был молод и крепок. Я быстро поправился, если не считать мимолетных рецидивов из-за жары необычайно теплого августа и начала сентября на Кубе в 1942 году. Каждое утро Хемингуэй приносил с собой во флигель несколько газет, мы вместе пили кофе и читали: он в уютном кресле для гостей, я — чаще всего в постели, хотя к началу сентября уже проводил час-другой, сидя в кресле.

Военные новости по-прежнему были неутешительными.