Колокольчики судьбы

Из дома снова не доносилось ни звука. В томительном ожидании прошли несколько секунд, показавшихся вечностью. Катя поняла, что не в силах больше выносить неизвестность. Она сунула Федору в руки шляпу и шарф и бросилась в дом. В одно мгновение она взлетела на крыльцо и замерла у раскрытой двери. Дом по-прежнему молчал. Она обернулась на привалившегося к забору аспиранта, выдохнула и решительно двинулась вперед по коридору.

– Стой! Куда? Я с тобой! – запоздало позвал младший Лосев слабым голосом и сделал попытку встать, но взбрыкнувшая, как непослушный конь, земля тут же ушла из-под его ног.

– Подожди! – вяло крикнул он, тщетно стараясь принять вертикальное положение, но Катя его уже не слышала.

Она на цыпочках пробиралась вперед, уловив какое-то движение и звуки в комнате в конце коридора. Краем глаза она отмечала следы разрушений по всему дому: поломанные стулья, оборванные шторы, разбитые цветочные горшки. Девушка подкралась к комнате и осторожно выглянула из-за занавески, висевшей на одном гвозде.

– Не подходи, убью! – снова раздался визгливый голос.

Теперь Катя видела, что он принадлежал невысокой полной женщине с растрепанными волосами в ночной сорочке. Судя по возрасту она могла быть женой Игната Спиридоновича. Женщина держала в руках здоровенную скалку, угрожающе выставив ее перед собой. За ее спиной девушка разглядела съежившегося в комок завхоза в порванной украинской рубахе и с разбитым носом, который он зажимал рукавом чтобы не текла кровь. Напротив женщины стоял Митяй с табуреткой наперевес. Через всю левую щеку его тянулись четыре кровоточащие царапины, еще недавно прилизанные волосы стояли торчком. В углу комнаты, один на другом, неподвижно лежали два человека. В том, что лежал сверху, Катя признала Муромского. Рядом с его головой лежала расколотая пополам деревянная скамеечка для ног. Она замерла от ужаса.

– Уйди, Клавдия, – свистящим шепотом произнес Башкатов, перекладывая табуретку из левой руки в правую. – Я женщин не бью, но могу ведь и нарушить это правило!

– Не трожь, зараза! – заорала растрепанная тетка неожиданным басом и сделала круг скалкой над головой.

Обратный конец ее оружия пронесся в миллиметре от разбитого носа Борейко. Тот испуганно вздрогнул и съежился еще больше.

– Да кто тебя трогал! – заорал в свою очередь Митяй. – Ты спала? Вот и спала бы себе дальше! Мне с твоим муженьком поговорить надо. Отойди!

– Какой "спала"? – продолжала кричать женщина. – Когда вы тут дом рушите, людей убиваете!

Башкатов даже покраснел от возмущения.

– Это кто кого убивает? – выкрикнул он, указывая табуреткой на неподвижного Муромского, начавшего подавать слабые признаки жизни. – А это чья работа? Мы же почти договорились перед тем как ты выскочила!

Катя вздрогнула. Эта небольшая тетка вырубила здоровенного бугая? Тогда понятно, почему Башка не решается подходить к ней ближе.

– Уходи отседова! – жена завхоза снова перешла на пронзительный визг. – Милицию позову!

– Зови, – неожиданно ухмыльнулся Митяй. – Ей тоже интересно будет узнать, куда твой благоверный дел кучу денег, половина из которых мои.

– Каких денег!? – продолжала визжать тетка, брызгая слюной во все стороны. – Каких еще денег? У нас копейки лишней нету! Какая куча?

– А тех денег, что он получил за украденный вагон свинины, – грозно рявкнул Башка.

Жена Борейко резко замолчала, словно подавилась собственным криком и выпучила глаза. Потом она медленно повернулась к своему супругу и взялась за скалку обеими руками. Под ее вопросительным взглядом завхоз встрепенулся, перестал зажимать нос и всплеснул руками.

– Клавочка, я тебе все объясню, – гнусава залепетал он, преданно заглядывая в лицо супруге.

– Давай, давай, – поощрил его Митяй. – И мне заодно объясни, а то я что-то не понял за что два года оттрубил.

– Где деньги? – от обманчиво спокойного тона мадам Борейко даже у стоящей в коридоре Кати душа ушла в пятки.

– Понимаешь, солнышко, – забормотал Игнат Спиридонович, обильно покрываясь потом, – я тебе все хотел отдать. Сразу же! Но возникли трудности, и деньги пришлось отложить. В надежном месте. Для сохранности!

Последние слова от торопливо прокричал, отступая к стене и прикрываясь рукой от нависшей над ним скалки.

– Два года?… – громко шипела супружница.

С лицом, искаженным гневом, торчащими в разные стороны волосами, она стала похожа на разъяренную Бабу Ягу, у которой из под носа сперли ступу.

– Я, значит, уже два года гроши считаю, а у него есть деньги?… – наступала она на мужа, и костяшки ее пальцев на скалке белели все больше. – По ночам горбачусь, в обносках хожу, в доме жрать нечего, а у него денег за целый вагон мяса?!…

Башкатов с ехидной ухмылочкой покачивал в руках табуретку. Катя следила за разворачивающимся действием затаив дыхание. Несчастный Игнат Спиридонович не знал, кого следует бояться больше – Митяя или собственную жену, и затравленно переводил взгляд с одного на другого, вжавшись в стену. Отступать ему было некуда.

– Где деньги, сволочь? – закричала Клавдия так, что у девушки заложило уши.