Колокольчиковый колодец

– А ты не думаешь, что оно так же необходимо на Земле, как и добро? И что это – такая же составляющая единого целого, как день и ночь, свет и тень, лето и зима. Ты занимаешься музыкой и знаешь, что из семи нот нельзя выкинуть ни одной – гармония рухнет. Из цветовой палитры тоже нельзя выкинуть ни одного оттенка, верно? Палитра обеднеет. И точно так же из мира человеческих чувств нельзя выкинуть ни одного, потому что все это – составляющие гармонии. Природа добра и зла намного сложнее, девочка.

– Ой, точно такие же слова говорил и Филин Филипп, – воскликнула Женя, – правда, я не совсем это поняла.

– Значит, он достаточно мудрый, – ответил Злой Зайтан.

– Да, он удивительно мудрая птица, – воскликнула Лиза, доселе молчавшая.

– И вы бы, наверное, с ним подружились, – добавила Женя.

– Если бы встали на путь раскаяния, – заключила Лиза.

– Что? – воскликнул Злой Зайтан и неожиданно замолчал.

Женя и Лиза переглянулись.

– Дайте мне подумать, – вдруг сказал он, – я сейчас оставлю вас ненадолго, хорошо? – и он снова исчез, как и в прошлый раз, оставив их в растерянности и недоумении.

Смятение злодея

– Ты знаешь, – сказала Женя, – мне кажется, он несчастный че…

– Он не человек, – добавила Лиза, – но он действительно несчастный, видишь, как он мечется. Если бы у него на душе было спокойно, он сидел бы сейчас с нами и беседовал на какие-нибудь приятные темы.

– Я тоже так думаю, – согласилась девочка.

– И никуда бы от нас не сбегал, – заключила Лиза.

– Ты думаешь, он от нас сбегает? – спросила девочка.

– Не знаю, – сказала Лиза, – но я думаю, он от себя бежит, я же вижу, как ему тошно. Смотри, вон он! Опять летит к нам.

Они увидели, как над Серыми Скалами появился яркий оранжевый факел, он становился все ближе и ближе, пока не превратился в Злого Зайтана. Выглядел он измученным.

– Так что же мне с вами делать? – спросил вдруг Злой Зайтан.

– А что вы собираетесь с нами делать? – спросила Лиза, – вы бы с собой разобрались, вон у вас какой усталый вид.

Он взглянул на нее гневно, но было видно, что это лишь по привычке, потому что выглядел он действительно изможденным.

– Мне надо полумать, – ответил он.

– А что тут думать, – снова сказала Лиза, – вы лучше освободите Колокольчиковый Колодец, а то теперь к нему даже никто не ходит.

– Потому что все боятся, – добавила Женя.

– А там, между прочим, самая вкусная вода, – заметила Лиза.

– Да, да, да, – подтвердила Женя, – около нашей дачи семь родников, но почему-то все ходят к нашему колодцу, вернее, ходили.

– И зачем только вы пугаете людей? – сказала Лиза и взмахнула хвостом.

– Там даже колокольчики все завяли, – вздохнула девочка.

– И Серые Срули развелись в огромном количестве, особенно в саду, около малины, – добавила Лиза и взмахнула хвостом еще сильнее.

Злой Зайтан продолжал молчать.

– Ну, что вы молчите? – спросила его девочка.

– Я устал, – ответил он.

– А вы отдохните, – сказала Женя, – конечно, вы взрослый, у вас дела, но вы поспите, а мы вас посторожим.

Злой Зайтан тихо, почти беззвучно и бессильно засмеялся, он уже ничего не понимал, что происходит.

– Зато вы, я вижу, как будто взбодрились, – сказал он.

– Да нет, – ответила Лиза, – мы тоже утомились.

– Да и домой уже хочется, – добавила Женя, – я по маме соскучилась и по папе.

– Мне этого не понять, – заметил он и помрачнел.

– А знаете, Злой Зайтан, – обратилась к нему Женя, – когда я дома размышляла, о чем буду с вами говорить, то уже тогда мысленно с вами разговаривала. И я почему-то думала, что вам станет стыдно. И мне так хотелось предложить вам сделать для людей что-нибудь хорошее. Я представляла, что вы освободите Колокольчиковый Колодец, а потом уйдете к себе домой, спрячетесь где-нибудь далеко-далеко и будете долго думать о своей жизни. И когда-нибудь вы все поймете. И снова станете светлым ангелом.

Злой Зайтан молчал.

– А напоследок я хотела сказать вам, – продолжила Женя, – Злой Зайтан, вспомните, пожалуйста, кто вы на самом деле. А вы мне скажете:

– Я – бес, – повторил за ней Злой Зайтан.

– Нет, а я вам скажу по-другому, вы – ангел. И станьте им снова.

– А я так не скажу, – ответил он, – я боюсь искупления.

– Тогда вы себе сделаете очень плохо, потому что вы снова будете один, и вас никто и никогда не будет любить. И между прочим, мой папа говорит, когда человек совершает ошибку – это полбеды, а когда он ее осознает и не исправляет – это уже беда.

– Мое искупление – это миллионы лет… – обронил он и замолчал, а Женя продолжала:

– Вот вы прочитали нам стихи Некрасова, повторите их, пожалуйста, снова.

– Зачем?

– Надо, – ответила Женя.

– Понравились? – мрачно спросил он, но строчки все же повторил.

Когда взойдет денница золотая
На небосвод
И, красотой торжественно сияя,
Мрак разнесет…

– Вот, видите, – сказала Женя, – денница у Некрасова золотая, и когда она всходит на небосвод, то даже разгоняет мрак. А вы это мрак создаете.

– Я не создаю мрак, – зло ответил Злой Зайтан, – я разрушаю свет, разве ты не чувствуешь разницы?