Колокольчиковый колодец

Он плакал о том, что жизнь его прошла даром, что свои лучшие годы он просто-напросто пропил. Никаких человеческих радостей он не заметил, жену свою проворонил, детей проглядел.

– Что же мы, мужики, делаем, – думал он, – спиваемся и не замечаем самой жизни. И снова плакал о том, что вот и он окончательно спился и в прямом смысле потерял человеческий облик. Он пытался найти виноватых, злился на собутыльников, на самого себя, но выходило, что во всех своих бедах виноват он сам.

– Самому надо было думать, насильно никто в горло водку на наливал, – мелькнула у него в голове запоздалая, совестливая мысль.

Куропаткин даже не заметил, как он плакал уже по-настоящему, уткнувшись головой в мокрую землю. Он не заметил, как мимо прошёл какой-то человек, видимо, куда-то спешивший в столь ранний час, испуганно посмотревший на эту странную картину.

Куропаткин не заметил, как уже порядочно рассвело, и оживилась вокруг вся природа. И только когда рядом с собой он услышал собачий лай, вдруг испугался и вздрогнул всем телом:

– Надо бежать!

Он вскочил, и тут он увидел, что у него не птичьи лапы, а ноги, настоящие человеческие ноги. И Куропаткин, что есть мочи, побежал домой, к своей семье, где его, оказывается, ждут и, может быть, ещё любят.

Жена, выслушав эту необыкновенную историю, грустно сказала:

– Чудо ты у меня…

– В перьях? – спросил он.

– В перьях, – так же грустно ответила она.

– Я больше не буду пить, Лида, – пообещал он ей.

– Поживём – увидим, – улыбнувшись, ответила жена.

Но чуть погодя Куропаткин уже сидел во дворе с соседскими мужиками и рассказывал им эту историю.

– Ну, ты, Андрюх, даёшь, – говорили ему в ответ, – а ты не заливаешь?

– Да мы сами видели, как он вчера руками махал, – возражали им другие.

– Мало ли что махал, – не соглашались первые, – мы тоже часто машем, а в птиц почему-то не превращаемся.

Правда, Куропаткин благоразумно не рассказал мужикам всего. Да это было и невозможно, во-первых, никто бы не поверил, а во-вторых, сказали бы, что ему кранты, дескать, допился до белой горячки.

И тем не менее, мужики дивились и предлагали Куропаткину опохмелиться.

– Точно, мужики, надо, – неожиданно легко согласился он и побежал за бутылкой к соседской бабке, которая всю жизнь промышляла тем, что гнала самогонку и продавала её таким вот бедолагам.

Опохмеляясь, Куропаткин подумал, что пьёт в последний раз. Он помнил грустные слова жены:

– Поживём – увидим.

Мак-Макеевич, Кирибеевич

После тёплого душевного прощания с семейством Спорышей Женя и Лиза увереннее почувствовали себя в этой прекрасной, но всё же таинственной стране, – ведь они шагали навстречу неизвестности. Что их ожидало там, за зелёными холмами? И с кем ещё предстояло им встретиться здесь?

И хотя со всех сторон они теперь слышали стрекотание и шёпот, трели и песни обитателей Волшебного Луга, к ним больше никто не подходил. Они уж, было, подумали, что так, без приключений, дойдут до самых холмов, как в этот момент услышали красивый певучий голос:

– Я давно вас жду, уж заждался вас…

Они обернулись на голос и увидели ослепительно яркий и необыкновенно красивый цветок Мака. Его крупная пунцовая головка была заметна даже среди лугового разнотравья.

– Ой, какой ты красивый! – не сдержавшись, воскликнула Женя, – кто ты?

Цветок тряхнул головкой и заговорил тем же ласковым и певучим голосом:

– Я – Мак-Макеевич,
Кирибеевич.
Я под Солнцем рос,
Где цветочный край.
Если есть вопрос,
Мне его задай.

– Как красиво ты говоришь, – сказала Женя.

– Как думаю, так и говорю, – ответил им Мак-Макеевич.

– Вот здорово, – восхитилась девочка.

– Конечно, а как же иначе? Кто красиво мыслит, тот красиво и говорит, – сказал удивительный Цветок.

Женя и Лиза с восторгом и рассматривали и слушали его, а Мак-Макеевич продолжал:

– Но если человек еще и поступает красиво, значит, он красиво живет.

– В самом деле, – согласилась Женя, – все так просто.

– Просто, – кивнул Цветок в знак согласия, – если понимать эту тонкую связь между мыслью, чувством и поступком. Вы уловили ее?

– Кажется, да, – ответила девочка, – я поняла, что мысль это и есть поступок, верно?

– Верно, девочка, – ответил Мак-Макеевич, – а ты, Лиза, поняла?

– Да, Мак-Макеевич, ведь я – дитя природы, – ответила вежливая Кошка.

– Да, это верно, животные естественны и притворятся не могут. Но вот ты, Женя, недавно спросила, как вернуть былые способности людям?

– Да, спросила, – согласилась девочка, – а откуда ты знаешь?

– Ты забываешь, что в Волшебной Стране нет секретов ни у кого, здесь каждая мысль слышна, какой бы незаметной она ни была, – сказал он. – А вернуть способности очень просто. Нужно перестать обманывать друг друга и перестать плохо думать, – заключил Мак-Макеевич.

– А Спорыш говорил, что для этого должно пройти очень много лет, потому что не все люди к этому готовы, – заметила девочка.