Колокольчиковый колодец

– Спасибо тебе, добрый Мак-Макеевич, Кирибеевич, – сказали на прощанье Женя и Лиза, – ты многому нас научил.

– Идите, милые, вас ждет еще много интересного.

И Женя с Лизой, сердечно попрощавшись с ним, отправились дальше, туда, где за зелеными холмами был виден лес, а вернее, настоящий сказочный бор. Конечно, этот бор тоже был волшебным.

Теперь их путь лежал к тем зеленым холмам, но идти было легко и приятно. Цветы и травы сопровождали их добрыми и ласковыми словами, в которых слышалось столько любви и заботы, что плохие мысли в голову просто не приходили.

Женя и Лиза даже забыли на какое-то время, зачем они здесь.

Подойдя к зеленым холмам, они увидели чудесную картину. Если за их спиной расстилался восхитительный зеленый дол, то перед ними высокой стеной стоял густой, могучий, волшебный русский бор.

К чему приводят ненужные разговоры

Как ни интересны приключения Жени и Лизы в Волшебной Стране, мы не должны забывать других героев, которых мы оставили на Земле.

Борис Ефимович Жадовский в больнице очень страдал. Он чувствовал, что ему необходимо было объясниться с кем-то понимающим, умным, сильным; расставить все точки над «i» и доказать, что он никакой не сумасшедший. Просто с ним произошла какая-то странная, невероятная история, в результате которой он пережил серьезный стресс. Но разве кто-нибудь застрахован от нелепостей, несуразицы и прочих напастей – с кем не случается.

В жизни все когда-нибудь образуется и приходит в норму. Для того, чтобы жизнь Бориса Ефимовича тоже вошла в свою колею, ему требовался такой откровенный разговор и в качестве собеседника он видел главного врача больницы. Борис Ефимович полагал, что только он как профессионал и специалист своего дела действительно может ему помочь, и другого пути не видел.

Главный врач слыл человеком со странностями. То ли профессия наложила на его характер своеобразный отпечаток, то ли здесь было нечто другое, – Бог весть. Возможно, здесь проявился извечный закон Природы, из которого следует, что подобное тянется к подобному. Думается, что человек все же не случайно выбирает себе ту или иную профессию.

Модест Маврикиевич еще в студенческие годы поражал однокурсников своими экзальтированными выходками. То он сажал на язык полудохлую муху и так поворачивался к кому-нибудь на лекции. То, увлекшись анатомией, он написал официальное заявление в деканат о добровольном пожертвовании своего тела после его смерти на благо науки. Его вызвали в деканат и объяснили, что он обратился не по адресу. Помимо прочего, проявились, увы, и другие странные наклонности молодого человека.

Когда же в институте начался курс психиатрии, то он неожиданно понял, что нашел себя. Так решилась его профессиональная судьба.

Любопытно, но Модест Маврикиевич даже фамилию имел странноватую – Зайденберг-Заде. Конечно, никто его не спрашивал, как могла появиться на свет такая диковинная фамилия, а сам он никогда не рассказывал. Потом все привыкли, и никто уже не замечал этой нелепой смеси. Острые языки это связывали с нетрадиционной ориентацией их главного врача, ведь ко всему прочему тот никогда не был женат.

И вот с таким человеком столкнула судьба бедного Бориса Ефимовича Жадовского, которому так хотелось выговориться и тем облегчить свою изболевшуюся и мятущуюся душу. Оставшись наедине со своей бедой, он вдруг понял, что очень одинок и что наличие жены не спасает его от этого мучительного ощущения.

Для начала ему надо было успокоиться, ко всему присмотреться, не допускать в своем поведении ничего лишнего и показать себя человеком вполне уравновешенным. И он стал поступать именно так, он выжидал момента.

Правда, настроение у Модеста Маврикиевича было достаточно непредсказуемым, но наш герой все-таки выждал момент, который показался ему наиболее удобным и подходящим для такого разговора.

– Я должен вам кое-что рассказать, – начал Борис Ефимович заговорщическим голосом, когда главный врач неторопливо проходил мимо его палаты, – только давайте отойдем в сторону.

– Давайте, – охотно согласился доктор.

Модест Маврикиевич давно привык к подобным разговорам и поэтому ничуть не удивился. Профессиональный долг вынуждал его делать заинтересованный вид и выслушивать, не слушая, самый разнообразный бред.

– Видите ли, – начал Борис Ефимович, и голос его приобрел еще большую таинственность, – вы, конечно, знакомы с моей историей, но, смею вас уверить, вы ничего обо мне не знаете.

– Возможно, – согласился главный врач.

– Дело в том, – тут Борис Ефимович понизил голос и сделал паузу, – что Лука Петрович Берия – никакой не Берия.

– Правильно, – охотно согласился с ним главный врач.

– Вы меня не поняли, – попытался улыбнуться Жадовский и повторил почти по слогам, – говорю вам снова, что Лука Петрович Берия никакой не Берия.

– Правильно, правильно, – снова поддакнул врач.

– Что вы меня перебиваете? – начал горячиться новоиспеченный пациент, – говорю вам еще раз, что Лука… Петрович… Берия… никакой не Берия… Вы понимаете, что я имею в виду? – и Борис Ефимович опять понизил голос.