Колокольников –Подколокольный

Председатель. Ладно, переведи ему: счас пойдем ко мне, пообедаем по полной и я его до райцентра доброшу, до станции. Посмотри, что там у него с обратным билетом, напиши подробно, как ему, куда… И это, кстати… Он как вообще в страну попал? Не нарушал ли?

Надежда. Покажите, пожалуйста, паспорт.

Гость.(с укором в голосе). У нас с вами безвизовый режим. Дружба. Взаимопонимание. Вы у нас зимой загораете…(Он встает и закидывает за плечо свой рюкзачок, маленький, детский, ярких цветов.)

Трое выходят на крыльцо. Вадим Иванович смотрит в узкую, как у подростка, спину Гостя и думает о далеком острове в Тихом океане, где в ожидании урагана сидит тысяча человек с доверчивыми темно-карими глазами и надеется только на них, на Вадима Ивановича, на дачника Николая, на весь их полуразвалившийся колхоз «Победа Октября». Вадиму Ивановичу вдруг становится интересно и весело, как не бывало уже давно, с детства, когда отец брал его на ночную рыбалку со старшими. Словно десятилетний мальчишка, он думает, как удивятся другие сельские округа, а председатель соседнего колхоза «Первое Мая» в запой уйдет от зависти…

Председатель. А знаешь, брат… Давай! Переведи, Надя. Пусть едут!

Надежда. Вадим Иванович, да вы что?!

Председатель. А в войну как жили? Поместимся! Россия – щедрая душа! Люди посреди океана в тесноте болтаются, не сегодня-завтра сдует к чертям собачьим, а у нас вон места сколько, поля березками зарастают… Они пока ехать будут, мы турбазу заброшенную подготовим…

Надежда. Да тут что ни день – пьяная драка, поджог, поножовщина…

Председатель. Правильно. Одичали совсем одни сидеть. А при гостях подтянуться придется, в руках себя держать…

Надежда. А миграционный контроль?

Председатель. Ты что, Курочкина из миграционки не знаешь? Нормальный мужик. С ним посидеть, выпить по-человечески – любой вопрос решит.

Надежда. Ну, Вадим Иванович, смотрите…

Председатель. Шутка ли – тыщща человек, рук рабочих… Да мы с вами горы свернем! Водокачку починим, мост… Давай, брат, собирай своих и двигайте к нам! И для детишек наших полезно, пусть видят – велик мир, разные люди бывают, долой ксенофобию! Гут! Нормал! Вэлком!

Надежда качает головой и уезжает на велосипеде. Дует ветер; стоя на крыльце, председатель оглядывает бескрайний русский простор, ему приятно, что земля его так велика и может легко приютить далекий незнакомый народ, попавший в беду. Председатель приобнимает Гостя за плечо и приглашает полюбоваться красотой осенней округи.

Председатель. Зашибись, листья летят… Как в детстве…

                   Ирга

ТЕАТР – ЮНОШЕСТВУ

А если у них лазерные указки?

Я стою за кулисами. Уже начинаем. Сейчас погасят свет, пройдет еще секунд двадцать пять – тридцать, не больше, и Лена выйдет, вернее, войдет в боковую зрительскую дверь, как с улицы, как будто случайно – шла вот мимо, – остановится перед сценой, поправит волосы, начнет говорить…

А если у них с собой лазерные указки или еще что похуже?

Мы приехали со спектаклем в рамках проекта «Театр – юношеству». Чем-то пахнет… Почему так тихо в зале? Нет, что ли, никого? Директор клялся, что все выкуплено. Чем это пахнет так, елки?..

Мало ли что на уме у здешнего юношества…

Я смотрю в зал.

Там старухи. У них удивленные лица. Зал полон удивленных старух.

Они подрисовывали брови, надев очки, и брови получились высоко. Старухи с изумленно поднятыми бровями пришли смотреть спектакль в рамках проекта «Театр – юношеству». Вместо юношества. Его тут, похоже, вообще нет. А пахнет – шкафами, старой одеждой, они наряжались, вынимали одежду из шкафов.