Коломба

Мадам Александра(зловеще вещает из мрака). Хранят! (Заметив входящего Ласюрета, кричит ему.) Вот и вы наконец, болван! Разве сейчас репетиция?

Ласюрет. Нет, Наша Дорогая Мадам, она в половине третьего.

Мадам Александра. Хорошо, хорошо! Сама знаю.

Ласюрет. Швейцар сказал, что вы уже здесь, Наша Дорогая Мадам! Я был в своем кабинете и подготовил ваше заявление для газеты «Матен».

Мадам Александра. А что я должна заявлять этому «Матену»?

Ласюрет. Ваше мнение о любви.

Мадам Александра. Надоели! Я же не задаю вопросов владельцу «Матена»!

Ласюрет. Дюпомпон-Рейно, главный редактор, только что звонил мне, сказал, что Сара Бернар прислала им прекрасный ответ.

Мадам Александра(ворчливо). Воображаю, каково мнение Сары Бернар о любви, да еще собственное!

Ласюрет. Говорят, именно глубоко личное. В общем-то она не верит в любовь.

Мадам Александра(кричит). Тогда ответьте, что я лично верю в нее всеми силами души. Что я жила только для любви.

Ласюрет. Я уже позволил себе это сделать, Наша Дорогая Мадам. Сейчас прочту. (Читает фальцетом, стараясь придать голосу приятность.) «Это чувство, которое вечно тревожит души женщин, чувство это, одно упоминание о котором вызывает краску на наших миловидных лицах, — Любовь с большой буквы — единственная сладостная докука для нас, хрупких созданий…».

Мадам Александра(прерывает его неистовым криком). Осел! Настоящий осел! Из-за ваших писаний я стану всеобщим посмешищем!

Входит Наш Дорогой Поэт.

(Кричит вошедшему.) Наш Дорогой Поэт! Мой поэт! Мой спаситель! Боги всегда посылают мне этого человека в трудную минуту! Идите скорее, вырвите меня из-под копыт этого осла, а то он затопчет меня в грязь. «Матен» спрашивает мое мнение о любви.

Наш Дорогой Поэт(целует ей руку). И они смеют, мой божественный друг? Смеют сметь? Но это же дерзость, это же словоблудие! Ответьте им, что вы и есть любовь!

Мадам Александра. Я не хочу им сама отвечать. Поэт! Великий друг мой! Подскажите мне хоть одну фразочку.

Наш Дорогой Поэт. Пожалуйста, великая моя подруга, — это же так легко. (Декламирует.)

Пусть я щедра с тобой, твоих не счесть щедрот,
Дари, дари еще, и я тебе отдам
Венок моих ночей, лобзаний и забот…

Мадам Александра(перебивает). Нет, не в стихах, только не в стихах, Наш Дорогой Поэт. Они не поверят, что я пишу стихи.

Наш Дорогой Поэт. Вполне справедливое замечание. Значит, в стиле «афоризмов»?

Мадам Александра. Вот именно! Вот именно!

Наш Дорогой Поэт. «Любовь — это дар, безоговорочная отдача себя…»

Мадам Александра(Ласюрету). Записывайте, болван. Это так прекрасно.

Ласюрет. Записываю, Наша Дорогая Мадам. (Бормочет, записывая.) «Любовь — это дар, безоговорочная отдача себя».

Наш Дорогой Поэт. «Но все, что она дарит, она дарит себе самой…»

Мадам Александра. Глубокая мысль! Но как, по-вашему, дорогой поэт, не слишком ли это в лоб?

Наш Дорогой Поэт. Пусть в лоб, пусть резко, зато это верно, Наша Дорогая Мадам. И мы обязаны быть резкими. Мы не смеем скрывать истину, ни при каких обстоятельствах. Мы — маяки. Наш яркий луч бесстрастно шарит во мраке. Если случайно он выхватит из тьмы тот грандиозный и вечно взбудораженный хаос, который именуют морем и который потрясает своей красотой человека, — тем лучше! Но порой он натыкается на гниющую в расщелине утеса падаль — тем хуже… Он маяк, он освещает, и этим сказано все.

Мадам Александра. Наш Дорогой Поэт, вы богохульствуете!.. Я верю только в идеал! Мне хочется, чтобы они вместе со мной бросили громкий клич в небесную лазурь. Мне хочется, чтобы они вместе со мной поверили в бескорыстие, в неувядаемую молодость, во все, что есть благородного и прекрасного в любви!

Наш Дорогой Поэт. Ладно. Зачеркните начало и записывайте:

Чтоб зацвела любовь, бесплодная пустыня
Нужна, где не растет…

Мадам Александра(кричит). Не в стихах, Наш Дорогой Поэт, только не в стихах!

Наш Дорогой Поэт. О, простите! Я забылся. Зачеркните и записывайте: «Для того чтобы расцвела подлинная любовь, надо сначала вырвать из своего сердца плевелы желания и страсти!»

Ласюрет(сосет кончик карандаша). Слишком быстро.