Коломбине дозволено все

Когда все четверо поднялись, опять заиграла музыка. Ника, появившаяся на эстрадке в другом платье и собравшаяся петь, выглядела почему-то недовольной. Но Лариса не обратила на это внимания. Она остолбенела от другой странной сцены.

Людмила, пробираясь между столиками первой, чуть не столкнулась с незнакомкой, которую вели танцевать. И обе отпрянули друг от дружки. Более того – сделали одинаковый отстраняющий жест правой рукой. И, наконец, уставились друг на друга смутным взглядом.

И Ларисе показалось, что так ведут себя разве что зеркальные двойники. Движение, которое обе сделали, чтобы разойтись между столиками, было одинаковым – словно от удара уклонялись они.

Уже в вестибюле Людмила обернулась.

ЛАРИСА. Странная какая-то девица!

КОЛОГРИВ. Пойду поймаю такси.

ЛАРИСА. Ты что, с ней знакома?

СОЙМОНОВ. Одевайся, я подержу сумочку.

ЛЮДМИЛА. Впервые вижу…

ЛАРИСА. Так чего же вы друг на дружку уставились?

ЛЮДМИЛА. Не знаю, но я почувствовала, что она меня ненавидит.

Тут Ларисе стало не по себе, и оно действительно ощутила головную боль.

Дома Соймонов принялся ее врачевать. Насилу Лариса убедила его, что единственное лекарство, которое ей поможет, она обычно берет у Аси. Она спустилась в халате к соседям, но Димы еще не было.

Вернувшись, она обнаружила Соймонова в постели и совсем было собралась туда же, но в дверь робко позвонили. Решив, что это Дима, Лариса открыла. И ужаснулась.

Перед ней стояла рыдающая Людмила.

Решив, что с Кологривом стряслась беда, Лариса переполошилась, втащила Людмилу на кухню и закрыла поплотнее дверь.

Оказалось – когда Кологрив впопыхах проводил Людмилу домой, она почуяла неладное, понеслась к ресторану на такси и опередила его ровно на пять минут. Он же явился к служебному входу с цветами и был впущен, чем и вызвал вышеупомянутые рыдания. Дальше, следуя логике ревнивого безумия, Людмила не стала отпускать такси, а понеслась к Ларисе с требованием присоединиться к выслеживанию Кологрива, благо проклятая «Астерия» была недалеко.

Лариса вздохнула с облегчением и, напомнив Людмиле о своей мигрени, решительно отказалась. Всхлипывающая Людмила унеслась, а Лариса позвонила в ресторан.

Она предупредила Нику, что за Кологривом следит Людмила – это раз, а два – его надо немедленно гнать домой, потому что ни одно дежурство в редакции не длится до такого часа.

Ника слушала явно вполуха и отвечала, что у нее хандра, что ей необходимо то ли встряхнуться, то ли утешиться, что она уже остограммилась коньяком и ничего гарантировать не может.

Диалог этот был прерван Соймоновым, звавшим Ларису в постель. Но ей было уже не до Соймонова. Она прислушивалась – не хлопнет ли внизу дверь. Опять пошла в дело головная боль, опять Лариса, невзирая на позднее время, побрела к Асе за несуществующей таблеткой, но звонить не стала, а просто присела боком на перила. Дима не появлялся, и Лариса мрачно думала, что ее прежний заспанный образ жизни сменился уж больно бессонным.

За этим размышлением ее и застал Дима.

ЛАРИСА. Наконец-то! Слушай внимательно. Я была в «Астории» и напоролась там на эту твою…

ДИМА. Ну и что? С высоким блондином ты ее там видела, что ли? Ну, так я знаю, что он ее достает…

ЛАРИСА. Балда! Мало ли с кем я ее видела? Важно, что она меня видела с моим Соймоновым. Понимаешь?

ДИМА. Тьфу, черт…

Насилу Дима вспомнил, что из-за его проказ образовалась лишняя жена, и содрогнулся, представив, сколько проку извлечет из пикантной ситуации его решительная подруга.

ДИМА. Кой черт занес тебя в этот ресторан?!

ЛАРИСА. Тебя не спросилась! Между прочим, эту твою сопровождал не блондин, а плотный брюнет в импортных очках, с залысинами и брюзгливой рожей.

ДИМА. Знаю. Кошкин. То есть – как это – Кошкин???

ЛАРИСА. Ну, представляешь, позвонит она Асе…

ДИМА. Ой, перестань… Кой черт занес тебя только в этот ресторан.

ЛАРИСА…и начнет ей рассказывать, как видела ее в ресторане, и приметы приведет! А Аська немедленно опознает меня…

ДИМА. Да, от этой дуры только и жди…

ЛАРИСА. А кто велел связываться с дурой? За одно место тянули?

ДИМА. Пожалуй, она ко мне пристанет…

ЛАРИСА. На здоровье, лишь бы Асе не звонила.

Некоторое время оба молчали, раскладывая ситуацию по полочкам и просчитывая варианты.

ЛАРИСА. Говоришь, она тебе непременно обо всем доложит?

ДИМА. Она всему институту доложит!

ЛАРИСА. Есть идея. Пока ты был уверен в жене, ты позволял себе заходы налево. А как над семейным очагом нависла угроза, ты опомнился, и никто, кроме Аси, тебе не нужен? Сумеешь сыграть?

ДИМА. Постой, постой, что-то слишком сложно…

ЛАРИСА. Элементарно! Пока жена вела себя нормально, ты не обращал на нее внимания, ты был в ней уверен. А сейчас возникла угроза ее потерять, и ты перепугался. Ну? Это же не формулы!

ДИМА. Значит, вместо того чтобы…

ЛАРИСА. Вот именно! Ты выспрашиваешь приметы моего жениха и приходишь в ярость! В такую ярость, чтобы она и слова вставить не могла. И под прикрытием этой ярости производишь правильное отступление. Ты понял, кого теряешь, и торжественно возвращаешься к жене.

ДИМА. А если наоборот? Я узнал, что она ходила с Кошкиным в кабак, разозлился и…