Колонизация Новороссийского края и первые шаги его по пути культуры. Исторический этюд.

Таков был проект, внушенный императрице Потемкиным. Новый город должен был действительно вырасти, как бы из под земли, по мановению руки всесильного князя. В своем ордере строителю Ганнибалу он, между прочим, писал, что «вся ожидаемая от сего знаменитого для государственного здания (г. Херсона) польза состоит в том, чтобы оное со всею возможной поспешностью, до наступления осени если не совсем отстроилося, то по крайней мере все земляные работы, обеспечивающие те места, были действительно кончены»[92]. Конечно, так быстро построить город оказалось невозможным. С такой же лихорадочной поспешностью производились работы и в последующее время: Потемкин ожидал императрицу в 1784 г., как это видно из ордера его на имя Ганса. «Чтоб успешнее шло производство строений в Херсоне, то я за нужное считаю, не обременяя вас другими делами, оставить при одном строении, которое и рекомендую стараться всеми мерами умножить и совершенно в том успеть, ибо её имп. вел. в будущем лете самолично в Херсоне быть изволит»[93]. Также заботился Потемкин и о быстрой постройке кораблей. «Между тем подтверждаю вам, писал он капитану над портом Муромцеву, и еще употребить возможное старание, чтоб работы корабельные шли с крайнею поспешностью, в чем и присылать ко мне еженедельно подробные рапорты.... Забота моя о производстве сего дела тем для меня важнее, что непременная её имп. вел. есть воля о крайнейшем в том поспешении»[94]. Все помыслы кн. Потемкина были направлены к тому, чтоб новый город понравился императрице. Недостатка в деньгах быть не могло — Потемкину были предоставлены чрезвычайные полномочия и он почти бесконтрольно распоряжался суммами. К сожалению, мы не знаем, во что обошлась правительству постройка нового «колосса», но, судя по тем цифрам, которые постоянно встречаются в Потемкинских ордерах, можно думать, что сумма эта была весьма значительна. Приведем несколько отдельных случаев расходов. Ежегодно оставалась известная сумма на производство крепостного строения; в 1782 г., напр., на сентябрьскую треть ассигновано более 155.000 руб.; но, независимо от этого, многие десятки тысяч рублей отпускались в возврат долга адмиралтейской суммы (б. 60.000 руб.); в 1781 г. есть известие об израсходовании б. 420.000 руб.; большие суммы затрачивались особо на покупку и доставку корабельных лесов (в 1783 г. — 50.000 р.), на наем плотников (на треть 1785 г. 60.000 руб.) и т. п. В 1784 г. по выс. повелению была отпущена для херсонского адмиралтейства экстраор. сумма в размере б. 1.533.000 р. сверх тех денег, которые были выданы раньше на это дело и отпускались по штату ежегодно. «Что принадлежит до мест асигнования, пишет Потемкин Вяземскому, то не представляется мне ни малого затруднения в получении оных из окрестных к Херсону губерний; оттуда и могу я прямо назначить подлежащие суммы кому оные будут следовать». Вообще на экстраор. траты Потемкин получал и экстраор. суммы: напр., на переселение церковников и калмыков 200.000 р. Потемкин не затруднялся в получении необходимых сумм: он требовал и получал их из петерб. и моск. казначейства и разных казенных палат (орловской, курской, харьковской и др.). Можно сказать, что вся Россия несла специальные повинности в пользу предприятий светл. князя. Кроме денег к его услугам были и рабочие руки, и техники, и специалисты. Будучи генерал-губерн. громадного Новорос. края, он, естественно, мог и сам выбирать необходимых ему лиц; но, кроме того, и правительство приходило в этом отношении к нему на помощь, так что он не мог пожаловаться на внешние препятствия для исполнения своих намерений. К его услугам были и войска, и казенные и вольные рабочие. Для расчистки днепровского фарватера у порогов отряжено было три пехотных полка; для работ в Херсоне употреблялись солдаты и рекруты; для производства корабельного строения постоянно нанимались в Петербурге, Олонце и др. местах плотники (б. 1.000 чел,) и присылались казенные охтенские плотники; для того же херс. адмиралтейства присылались рекруты из Казани; из Москвы отпускались немцы—кузнецы и т. д. Являлись по требованию Потемкина не только простые рабочие, но и ученые специалисты: врачи (из азовской и новорос. губ.), садовники, живописцы и т. п. «Приехавшего из Петербурга живописца Федора Данилова, пишет Потемкин Гансу, употребить следует для писания вновь построенной залы в Херсоне, о чем дайте ему знать, препоруча ему ту работу и определя в помощь живописцев из Петербурга в Херсон привезенных». Мало того, — кроме денег и рабочих, Потемкин получал необходимые ему предметы натурою, —отобранные от запорожцев ружья (из креп. св. Елизаветы), порох и селитру (из киевского цехгауза) артиллерию с разными припасами (из креп. св. Елизаветы). Понятное дело, что при таком изобилии средств, при спешности постройки, контроль над истрачиваемыми суммами не мог быть значителен. Несмотря на то, что лица, заведовавшие постройками, кроме жалованья, получали и значительные прибавки из сумм, назначенных для херсонского строения, бывали случаи злоупотреблений в расходовании денег. В этом был изобличен и один из строителей полк. Ганс, которому Потемкин писал: «Представленные от вас ведомости и книги расходов экстраординарной суммы ведены весьма беспорядочно и с таковым смешением, что при выдачах казенных рядом написаны партикулярные». Спешность работ должна была вредно отзываться и на самом качестве производимых предметов. Так оказывается, напр., что суда строились из сырого не высохшего еще лесу и потому быстро портились и делались никуда негодными. Итак, постройка Херсона велась на широкую ногу и потому обошлась она правительству страшно дорого. Справедливость требует сказать, что сам Потемкин был истинным руководителем этого дела, заботился о скорейшем окончании его, и заботился не только о важных, но и мелочных обстоятельствах, к нему относящихся, и не трудно догадаться, что главным двигателем его было честолюбие и славолюбие. Он не допускал критики, которая могла бы омрачить «оригинальную славу» императрицы и его самого. Весьма характерный в этом отношении факт — это его ордер главному доктору Самойлову. «В Моск. Вед.» сего года под №74 в артикуле «из Херсона» нашел я объявление Вашего сочинения: описание подробное херсонских болезней. Еще неизвестно, будет ли сделано таковое «описание» и послужит ли оное к пользе общей, но подобные объявления обнародываемые делают весьма худое впечатление о стране той, особливо ж по далекому её состоянию. Итак, желал бы я, чтоб известия о болезнях тамошних вступали в публику не прежде, как вместе с описанием свойства их и надежных средств, против них употребляемых». Речь идет здесь о весьма щекотливом предмете для Потемкина — повальной заразительной болезни, свирепствовавшей в Херсоне, благодаря его болотистой почве; и вот свет. князь боится, как бы сообщаемые в книге Самойлова факты не уронили его деятельности в глазах императрицы, как бы этим не воспользовались те, которые скептически относились к этому новому колоссу, основанному, подобно Петербургу, на болотах; в результате и явился ордер, заключающий в себе косвенное цензорское veto, так как ни Самойлов, ни тогдашняя медицинская наука не знали верных средств против болезни.