Колонизация Новороссийского края и первые шаги его по пути культуры. Исторический этюд.

«Быть мне, говорит Сарти, директором музыки при учреждаемом в г. Екатеринославе университете; обучать там сочинение оной и самому сочинять музыкальные пьесы, в каких будет надобность, и за сие получать мне жалованья годового... по 3.500 руб. в год, кроме квартиры с отоплением и 1.500 руб. прогонов»[106]; на службу в неосуществившийся университет были зачислены, кроме того, профессорами Ливанов и Прокопович, преподавателями живописи Неретин и Бухаров и историографом капитан французской службы de Guienne[107], которые и получали жалованье по штату (всего ассигновано было с 1785 года более 20.000 руб.). На постройку университета назначено было 300.000 руб.[108]. рассчитывали, что в этом университете с академией художеств и музыки, с училищем хирургическим и народною схолою «по соседству Польши, Греции, земель Воложской, Молдавской и народов Иллирических, множество притечет юношества обучаться».

Но не одни науки и искусства должны были процвести в новом городе: в нем должна была зародиться, по мановению всесильного вельможи, и промышленность: большие суммы (340.000 руб.) были ассигнованы на устройство казенной фабрики с 2 отделениями — суконным и шелково—чулочным[109]. В своем донесении императрице Потемкин указывает на громадную пользу, которую принесет эта фабрика России, которая превзойдет в количестве сукон все прочие государства, «а посредством дворян учеников это ремесло разойдется по всей России, шелк будет хорошего качества и дешев; «колонии ремесленников, говорит в заключение своего донесения Потемкин, фабриканты в большом числе, находятся у меня теперь в белорусских деревнях в ожидании построения жилищ в Екатеринославе, которые в будущей осени поспеют, и они на судах Днепром с инструментами доставятся в свое место»[110]. В 1787 г. императрица, во время своего известного путешествия, посетила Екатеринослав и заложила грандиозный соборный храм, который по величине своей должен был превосходить храм св. Петра в Риме: на 1 аршин длиннее последнего[111].

Что же вышло из всех этих грандиознейших проектов? Ответим кратко: очень мало. Программа тех величественных сооружений, которые проектировал светлейший, осуществилась в самых скромных размерах (дворец Потемкина и нек. др.); чулочная фабрика закрыта была очень скоро, а суконная кое как протянула до 1836 г.; собор, заложенный Екатериной, не был выстроен: дело ограничилось одним фундаментом, который обошелся казне в 71.102 р.; сбылось таким образом предсказание Сегюра, что в этом соборе никогда не будет службы; прав был отчасти и император Иосиф II, который сказал, что он с императрицей совершил великое дело: она положила 1-й камень нового города, а он 2-й и последний. Университет с академией и другими учреждениями никогда не осуществился; профессора его напрасно получали жалованье, исключая, б. м., одного Сарти, который исполнил свою обязанность, указанную в контракте: составил торжественную кантату для встречи императрицы; заготовленные для построек материалы были частью проданы с публичного торга, а частью получили другое назначение. «Таким образом, говорит преосв. Гавриил, все разлилось в разные стороны; в самое краткое время всего лишился Екатеринослав; златом сиять надеявшийся, он превратился в сосуд глиняный, или в ту самую Половицу, на месте которой основался»[112].

В восьмидесятых годах прошлого века в Екатеринославе было 2.201 д. муж. пола, в том числе 277 д. купцов, 874 д. мещан и цеховых и 1.050 д. разночинцев[113], а в 1800 г. — только 2.634 д. обоего пола, т. е абсолютная цифра уменьшилась; в 1804 г. 6.389 д., в 1825 г. — 8.412 д., 1-е в течение 25 лет текущего столетия население более чем утроилось, хотя все-таки абсолютная цифра его была не велика[114]. Положение екатеринославского купечества в первые годы существования города было очень печальное; яркими красками рисуется оно в прошении, которое предполагалось подать гр. Зубову; лица, стоявшие во главе управления и желавшие сделать Екатеринослав достойным его высокого назначения, всячески обнадеживали поселенцев разными льготами, но этих льгот в действительности не оказывалось, в особенности это нужно сказать о времени Павла Петровича; для усиления коммерции было открыто в городе 4 ярмарки, но купцов на них не было[115]. Да и могло ли быть иначе? Неудача объясняется главным образом тем, что хотели искусственно, одним почерком пера, создать то, для чего потребны были благоприятные местные условия; но об этих условиях не справлялись; наоборот, в особенную заслугу думали себе вменить постройку знаменитого города в пустынной местности, у болота; и вот, когда золотой дождь в виде правительственных ассигновок, прекратился, — и науки, и искусства, и промыслы, и торговля так и остались в проекте.