Колонизация Новороссийского края и первые шаги его по пути культуры

Таково было начало переселенческого движения из Заднепровья. В царствование императрицы Екатерины II оно продолжалось по-прежнему. Лица, стоявшие во главе колонизации (Каховский, Синельников), очень ценили этих заднепровских выходцев и даже посылали тайно своих комиссаров для вербовки населения в Новороссию. «Из Польши, – писал Каховский, – собирается поселян к нам много. Я послал отсюда внушить им, чтоб выбирались не торопясь и забирали бы с собою не только все свое имущество, но и дома. Если Всевышний поможет, то уповаю, что в донесениях моих о выходцах будут цифры не десятичные, но тысячные. Да поможет только Бог добраться в ту сторону». В другом письме тот же Каховский говорит: «Посылаемые мною в Польшу (т. е. Киевскую и Подольскую губернии) для вызова поселян доносят, да и ушедшие из-под стражи польские поселяне утверждают, что генеральные комиссары и губернаторы (приказчики) в имениях владельцев, а присовокупясь к ним, и арендаторы имений строго принялись присечь выход желающих прийти к нам на поселение. Они перехватывают идущих и, ограбив их имущества, что ограбить можно, возвращают семейства на прежние их жилища, хозяев же садят в тюрьмы и поступают с ними сурово. Дерзость сия… опечаливает меня крайнейше и чувствительнейше, поелику препятствует к скорому исполнению… заселить сей прекрасный и полезный край». Для избежания этих препятствий Каховский советовал устроить подвижный кордон[165]. В Новороссийском крае чувствовался сильный недостаток в женском населении; поэтому сюда вербовали и девиц; одному еврею-вербовщику платилось по пять рублей за всякую девицу; офицеров награждали чинами (кто наберет на свой счет 80 душ, тому давали чин поручика[166]; для удобства устраивали слободы у самой границы, чтобы легче было переводить сюда жителей Заднепровья)[167]. Правитель Екатеринославского наместничества Синельников сам говорил, что он возбудил в малороссийском населении польских губерний стремление к переселению в Новороссийский край[168].

Что касается великорусских колонистов, то это были казенные и экономические крестьяне, однодворцы, казаки, отставные солдаты, матросы, дьячки и раскольники. Из Ярославской, Костромской, Владимирской губерний вызывались казенные крестьяне, знающие какое-либо мастерство; так было в 1795 году, когда Зубов принимал всяческие меры для заселения созданной им Вознесенской губернии[169]; в начале XIX века государственные слободы были уже довольно многочисленны и очень многолюдны. В 1814 году в Мелитопольской провинции Таврической губернии было, по вычислению профессора Дюгурова, 13 государственных деревень с 21 147 душами мужского пола, т. е. в среднем приходилось по 1 626 душ мужского пола на каждую[170].