Колонна Борга

— Главный смотритель Шварц, — представился мужчина. — Вы знаете, господин Краузе, что до войны в зоопарке было 14 тысяч обитателей? А теперь осталось лишь около 16 сотен. И те получают менее половины суррогатного рациона. Из девяти слонов остался лишь старина Сиам, да и его скоро придется застрелить: от голода у него совсем испортился характер, и смотрители боятся входить к нему в клетку. Та же судьба ждет и хищников: надеюсь, смотритель львов Густав сможет спасти хотя бы девятимесячных львят. Наш директор, господин Хек, был в большой дружбе с самим рейхсмаршалом Герингом. Но даже рейхсмаршалу сейчас не до зоопарка… Вот так! Да… Всего вам хорошего, господин Краузе!

Смотритель медленно побрел прочь от пруда. Краузе поежился и поднял воротник пальто. Н-да… зоопарк как зеркало современной Германии… Где же Ева? Ага, вот она подходит к пруду, а чуть поодаль идет еще одна женщина. Видимо, это фрау Траудль Юнге. А вон и два эсэсовца из охраны. Но они явно для проформы и не помешают разговору.

Ева сама подошла к Краузе.

— Доброе утро, господин Краузе! — весело поздоровалась она. — Ну и чем вы меня собираетесь напугать?

— Доброе утро, фройляйн! Перейду сразу к делу. Дело в том, что очень тяжелое положение Германии привело к тому, что многие недавние герои и верные соратники фюрера стали превращаться в шкурников и предателей. Многие бонзы ужасно боятся за свою судьбу и хотят вымолить индульгенцию у врага ценой чудовищного предательства. Так вот, мне стало известно: если линия обороны на Одере не устоит, то войска группы армий «Висла» сдадут Берлин русским. В любом случае они не будут оборонять город. Военные очень надеются купить расположение врага, пожертвовав фюрером, как они это уже пытались сделать в прошлом году. Самое печальное, что на этот раз заговор разросся гораздо шире, проникнув и в люфтваффе, и в гестапо, и в СС.

— Как, неужели Геринг и Гиммлер решили предать фюрера? — с волнением воскликнула Ева.

— Пока нет, — ответил Краузе. — Но есть люди из их ближайшего окружения, которые зондируют почву в соответствующем направлении.

— Вы можете сообщить имена предателей?

— Могу, но в таком случае они исчезнут, а их покровители начнут искать источник утечки информации и обязательно найдут. И меня убьют. Поверьте, я не боюсь умереть за фюрера, это мой долг! Но я хочу спасти его. И для этого есть один-единственный выход.

— Какой же? — спросила Ева. Она явно заглотила наживку.

— Альпийская крепость, — решительно заявил Краузе.

— Альпийская крепость? — недоверчиво переспросила Ева. — О необходимости туда уехать давно твердит Борман. Он ежедневно терзает фюрера этими разговорами. А все потому, что Борман просто трус.

— Да, вы абсолютно правы! — согласился Краузе. — Мой шеф отнюдь не герой. Но зато по этой же самой причине он не входит в число заговорщиков. Он не сомневается, что заговорщики пожертвуют им как символом партии и партийного аппарата. Естественно, Борману хочется удрать в безопасное место. А таким местом он не без оснований считает именно Альпийский редут.

Краузе почувствовал, что полностью овладел вниманием Евы и перешел к основной части.

— Этот район легко сделать неприступной крепостью даже небольшим количеством верных частей. Преданные фюреру люди Скорцени и «Лейбштандарт» легко смогут обороняться в этой горной цитадели с огромными запасами снаряжения и продовольствия в неуязвимых для бомбардировок скальных убежищах. Когда враги обломают себе зубы о наш последний оплот, в их стане неминуемо начнется раскол. И фюрер повторит судьбу Фридриха Великого, диктуя из неприступной крепости разобщенным врагам свои условия мира! И вся нация снова воспрянет духом и сплотится вокруг фюрера. И он вернется в Берлин победителем!

Ева молчала, отвернувшись. Затем она повернула лицо к Краузе, и он увидел в ее глазах слезы.

— Спасибо вам, господин Краузе, — прошептала она. — Спасибо за верность фюреру! Я постараюсь убедить фюрера в необходимости уехать в Альпийскую крепость.

Когда Краузе прокрутил Борману записанный на диктофон разговор, тот вспылил:

— Кто вам дал право оскорблять меня в присутствии этой твари?!

— Вы сами, — невозмутимо ответил Краузе.

— Что?! Что за чушь?!

— Вы хотели превратить Еву Браун в вашего союзника? Я это сделал. Вы же знаете, что она вас ненавидит. Как бы она отреагировала, если бы я начал петь вам дифирамбы? А сейчас она стала рассматривать вас как союзника в деле спасения фюрера, хотя и не прониклась к вам любовью. Так какие ко мне претензии?

— Ладно, господин Краузе, — успокоился Борман. — Отличная работа. Как только русские начнут наступление, мы отправимся в Берхтесгаден.