Колорады

Дениса Кожевникова сдал Глеб. Он случайно увидел, как бывший теперь уже компаньон вырыл зарытый в огороде сверток, достал из него обрез и спрятал оружие в сарайчике. Брусника решил немедленно доложить об этом господину Урбану. Уж он-то оценил бы его верноподданическое рвение. Быть может, даже деньгами. Ведь он одарил его целым состоянием вообще просто так. А тут — конкретная помощь в выявлении опасного преступника-сепаратиста…

Подлость не бывает маленькой или большой. Благородство тоже. Качества эти либо есть, либо их нет. Урбан не отозвался, несмотря на всю важность вскрывшихся фактов, так как был слишком занят женой городского головы. Он даже не вышел на стук. Проклятие! Пришлось слить информацию американцу и сидящему напротив него за игровым столом комбату нацгвардии. Они не придали значения конфеденциальности дела и щепетильности вопроса. Пришлось делиться раздобытыми сведениями в присутствии посторонних. Глеб считал бывших прокурора и смотрящего без пяти минут покойниками, поэтому поведал все, что знал, вслух.

— Да, обрез. У него был тайник в огороде. Он хотел вступить в добровольцы, когда горловские тут хозяйничали. Эти гэрэушники или там фээсбэшники. За женский подол держится, вот и остался здесь. Может, с заданием… Может, диверсию какую готовит. Он бывший десантник. Подрывное дело точно знает. Не ровен час взорвет тут все. А тут ведь штаб, я так понимаю. Я в интересах государственных рассуждаю…

— Где он?..

— В данный момент в сарайчике. Там, возле клумбы с цветочками, — указал Брусника.

— Ну ты и сучий потрох, — хоркнул Партизан, не стесняясь в выражениях.

— Сиди и сопи в две дырочки! — осек уголовника Гроб и, взяв за рукав Бруснику, повел его во двор. — Показывай, где он…

Дениса взяли практически без шума. Правда, себе на беду, он все же успел оказать сопротивление, проломив череп одному из людей Гроба, а другого отправив в нокдаун. За это его поставили на колени и до полусмерти избили. А затем кинули в яму к убитому пленному и приказали охранять до двенадцати дня, чтоб разом, как только подвезут общак, определиться со всеми.

— Может, я сразу доставлю его в школу, там мои парни вытянут из него все жилы? Может, кого прицепом сдаст? А потом, если что, или обменяем, или к стенке? — спросил Гроб у Уайта, командование которого за отсутствием руководителя «Правого сектора» считал непререкаемым и неоспоримым.

— С этой деревенщиной мы успеем разобраться, как и с его женушкой. Ее я допрошу лично с особым пристрастием. Но несколько позднее. У меня отличная раздача. Думаю, поймаю каре, и тогда ты будешь вынужден выполнить то, что обещал. Это будет незабываемое зрелище. Эстетическое удовольствие всегда связано с музыкой.

— Не сомневаюсь, — ухмыльнулся Гроб.

— В чем? — поднял бровь мистер Уайт.

— Я о том, что вы допросите женушку этого десантника с особым пристрастием. В том, что вы сорвете каре, — это вряд ли. Только если в колоде пять королей!

— Давай без сарказма и без блефа. У тебя нет способностей. Ни к шуткам, ни к игре. Мне уже хочется скорее к столу, чтоб выбросить тебя из турнира. Вперед!

— Как скажете… — Гроб нехотя побрел в «Парадиз» для продолжения игры, в которой он определенно не являлся докой.

— Да уж, так и скажу, возвращайся к столу. Ты у меня не соскочишь, мне определенно прет сегодня! Хоть на этой раздаче баттон дилера был у тебя. Ты раздавал! А шоудаун будет мой! Да! Тебя уже не спасти. Как и прокурора. Но у тебя стек быстрее растает. За тобой должок, и очень скоро его придется погасить. Как же я люблю красоту и зрелища не для слабонервных. — Уайт пустил комбата вперед. Затем остановился, обернулся к стоящему по стойке смирно осведомителю и поманил его пальцем. Брусника хотел было подскочить вплотную, но Уайт так же вежливо остановил его ладонью, оставив на почтительном расстоянии. Американец негромко приказал Бруснике немедленно разыскать хозяйку апартаментов и доставить ее к нему.

— Есть! — чуть ли не щелкнул каблуками обезумевший от нагромождения событий Глеб Брусника.

— Молодец… — похвалил его американец, едва не потрепав за щеку, и Брусника едва не растаял в подобострастном экстазе.

— Рад стараться! — отчеканил он первое, что пришло на ум.

Как только входная дверь захлопнулась, Глеб на мгновение стряхнул с себя паническую трусость и стремглав помчался вниз, в подвал. Марта там. Ее надо доставить! Так приказал американец! Как же так?! Что он натворил? Куда-то не туда завела его активная жизненная позиция. Как-то все не так, как хотелось бы. Ладно, этот неблагодарный Денис… Марта ведь. Она такая красивая. Она могла быть с ним… Теперь он богат. Успешен. Как поступить, когда все так похоже на западню? Ему вдруг показалось, что в той яме залег не полумертвый Денис, а он сам. Грязь. Смрад. Мерзкие ощущения.

— Марта! Марта, ты здесь? — искал в темноте, между полок с закруткой, очумевший от безысходности Брусника. — Я без фонарика. Откликнись. Знаю, что ты здесь. Где ж тебе еще быть-то…

Марта вышла на просвет.

— Чего тебе?

— Я это. Тебя, это… К себе просят.

— Кто просит?

— Американец зовет.

— Что ему нужно?