Кольца Джудекки

В предложенном ассортименте, Сергея далеко не все устраивало. Например, он категорически отказался одеваться в широкий хитон из благородного папира. Илья с ним согласился. Штаны в сочетании с хитоном выглядели сугубым декадансом, а без штанов Углов на улицу не выйдет.

— Не пойдет, хозяин. Ищи портки.

— Не носют тут.

— Да на кого я буду в твоей рубахе похож?!

— На дворцового ключника, а как морду отворотишь от света — вообще, одно лицо.

— Штаны давай!

И опять — чуть ни за грудки. Лавочник, устав ругаться, плюнул, пошел в подсобку, покопался и вынес таки Углову требуемое. Но предупредил, что цена повышается вдвое.

— Ты мне еще впарь, что чай у вас не в ходу, и что пакета тебе на новый магазин не хватит, — рыкнул Сергей.

— Я другое скажу: завтра, много послезавтра сидеть тебе в яме под дворцом. Ты ж меченый. Хуже — прятаться не станешь. Одежонка ему наша не глянется! Штаны ему подавай! А в штанах, между прочим, трое, не то четверо всего гуляют. Как раз те, кого простые люди за версту обходят. Когда Алмазов однова по нашей улочке гулял, не поверишь, страх впереди него летел. Двери сами захлопывались.

— Гляди-ка, — задумчиво бормотал Серегй, примеряя штаны. — А на вид — лох лохом.

— Шепчутся, он у Старца скоро всю власть заберет, и сам править станет.

— К добру или к худу? — спросил Илья старым ночным заговором.

— Ой, не знаю! Может — ничего, а может, поселок кровью зальется как в былые времена. Прежний-то правитель половину жителей вырезал. От рока одна отмазка была — кровь. Не прольешь, фарт уйдет. А без фарта ты тут чихнуть не успеешь — уже покойник.

За разговором, за примеркой Илья краем глаз заметил, как словоохотливый хозяин стянул под прилавок кусок мягкого папира. Увидел и не стал придавать значения. Не исключено, тот прав: манатки, что так трудно добирались за стену от самого плато, никому из них завтра уже не понадобятся.

Но тут же нечто встало отрыжкой поперек пищевода. Как так?! У, рожа красная!

Илья шагнул к прилавку и без предупреждения вмазал по гладкой торгово-обменной харе. Тот в последний момент успел пригнуться. Удар пришелся вскользь. Злость тут же откатила. Илья с удивлением, и как бы, со стороны посмотрел на себя и своего визави. Тот прекрасно понял, в чем дело, но сознаваться — дураков нет. Заорал:

— Разбойник, щас стражу кликну! Щас соседей позову. Шас…  — еще бормотнул и успокоился. Все — путем. Так и должно быть. Илья выхватил глазом неподвижную фигуру Руслика у стены. Так выглядит безнадежно больной или смертельно уставший человек, которого поставили вертикально и безжалостно фиксировали к этой вертикали, чтобы умирал стоя.

Кое-как переоделись, напялили хитон на неподвижного Руслана, обвязались поясами. Торг пошел на съестное. Опустевший, было, мешок Сергея вновь наполнился, отяжелел. Напоследок Углов ткнул пальцем в колбасный крендель, масляно поблескивающий на стене.

— Давай для полного счета вон ту каральку и — конец.

— Что?! — густые, пшеничные брови хозяина встали снопиком. — Зачем тебе?!

— Жрать хочу, — исчерпывающе пояснил Углов.

— Это?!

— Она что, бумажная?

— Я ж забыл, что вы дикие.

— Диким западло копченую колбасу есть?

Вместо ответа хозяин заведения поднырнул под прилавок, и схватил в руки било.

— Ты, мужик, дерганый какой-то, — Углов сам дернулся. Сейчас только шума не хватало: квартал просыпается, самое время сдать государственных преступников соседям, а там и власти подоспеют. — Ты не сикоти. Не хочешь колбасу отдавать, так и скажи. Может, мы за нее тебе еще товару сменям.

— Голову вы мне за нее отрежете. Вот что.

— Отравленная? — полупошутил Илья.

— Не надо вам ее, — голосок у хозяина поплыл. Того и гляди расхлюпается мужик.

— Эй, — позвал его Углов. — Вылазь. Рассказывай. Теперь точно не отступлюсь.

— Еще как отступисси. Бежать отседова будешь. Ты уж беги себе. Только меня не трогай.

— Т-а-ак, — протянул Углов. — Из чего, говоришь, колбаска твоя сварена?

Илье одновременно сделалось смешно и зябко. Смешно потому, что хозяин лавки совсем втянул голову в плечи и стал похож на испуганного Виннипуха. Зябко — от вороха домыслов. А когда тот, наконец, отозвался, смех испартлся, остался, гуляющий по спине холодок.

— Старец свою последнюю подругу так приговорил. Чтобы на всех хватило, и в землю ушла без остатка.

— А ты, значит, оптом взял, теперь продаешь? — Не зря мужик трусил. Углов весь закомковался и побурел лицом.

— Приказ вышел. По всем перекресткам читали. Куды деваться? Пошел, получил для реализации.

— И много продал? — Сергей навис над прилавком.

— Одну каральку. Ферт в хитоне купил, да прямо за порогом и съел. Видно было.

Расправы, которой так опасался хозяин, не последовало. Сергей откачнулся от прилавка, чуток задержался и будто личину сменил, опять стал спокоен и расслаблен. Только багровость прикипела к скулам.

— Врешь, не врешь, как проверить? Живи. Что человечинкой торгуешь, похоже, не твоя вина. Но смотри, если узнаю, что колбаска твоего собственного изобретения, я тебя найду. И не надейся, что мне удачи в вашем гадюшнике не будет. Я — фартовый.

И — остальным:

— Пошли!