Кольца Джудекки

— Ей — верю! — Колька пафосно простер вверх хрящеватый палец. Даже в Аду не вывелось вечное табачное пятно на фаланге. — А тебе, Гаслаша — нет! Просил котел — получи. Только сперва посиди в яме. Да не один! Одному тебе там скучно будет. Стража! Нукеры, гоплиты и ландскнехты, отведите всех в подвал под башней. Руки связать. Ноги оставьте развязанными, не на руках же их тащить. Гаслана не связывать! Ты мне, мил дружок, для другого надобен. Если сумеешь двоим из них перегрызть горло, так и быть, отпущу. Живи в слободе, питайся моим рисом. Не сможешь — разговор короткий — котел. Но родственничка моего чернявого, уж пожалуйста, не трогай. Начинай с нелюдя. Ему так и так — один конец. Можешь начать и с урода. Ты мне, Шрам, достаточно крови попортил. В котел, все равно, какого кидать живого или мертвого. А ты, Илюша, готовься. Тебе особая судьба предстоит. Страшная! Но если на меня работать станешь, с выдумкой, с настроением, тогда поживешь еще чуть.

— Какая работа? — Илья спросил, лишь бы подать голос. Вроде, вот он я, и не боюсь нисколько.

— Доктор наш преставился. Пожил маленько и перекинулся. Всего-то один раз у него получилось к человеку козлиную задницу пришить. Остальные умерли. Невинные жертвы эксперимента, можно сказать. Я, если хочешь знать, исправляю ошибку здешней природы. Ад должен быть населен монстрами! И я его населю, с твоей помощью. Не договоримся — пеняй на себя. Я тебе ничего не забуду. Вместе вспомним, как за дурака меня держал, как руку брезговал подать. Жил припеваючи, как сыр с масле катался…  я тебе все припомню! Увести!

* * *

Сыро. Не жарко. Руки за спиной онемели. Если родственник собирается его использовать как хирурга, ни хрена, однако, не получит. Еще немного и ручки — того, отпадут сами.

Сергей сидел в неудобной позе, нога подогнута. Руки тоже связаны за спиной, но он сжимал и разжимал кулаки. Лицо кривилось. Руслан ожил, хлопал глазами. Вся торжественная часть прошла мимо него. С одной стороны: слава Богу. С другой — не знает ведь, что его первой жертвой г-ну Алмазову назначили. Отбиваться он не станет. Руслик и насилие несовместимы даже в последнем круге Ада.

Сам г-н Алмазов покоился в уголке.

А хрена бы он лежал так спокойно и мирно. Как же! Это родная, земная кроссовка г-на Углова его туда наладила.

Только Гаслана бросили в подвал, он тут же кинулся на Руслика. Сергей только того и ждал. А родственничек оказался не только свиреп, но и хитер. Подлец, одним словом. Ноги не велел связывать…  да Сергей Гасланчика этими ногами так уделает, тот забудет не только, как кидаться на живых людей, но и как писать. Некоторый дискомфорт в этом плане ему уже сейчас обеспечен. Жаль, тут у них все быстро зарастает. Г-н Алмазов уже не воет, не хватается за штаны. Ноги только подобрал. Надеется отлежаться и привести приказ в исполнение, когда они с Сергеем уснут? Не дождется.

Или мы не дождемся?

На всякий случай Илья переполз ближе к Сергею. Сидели теперь плечо в плечо. За их спинами тихонько шевелился Руслик.

— Попробуй развязать мне веревку зубами, — Сергей говорил шепотом, но дурное эхо подвала тут же донесло его намерение до Гаслана. Тот, оказывается, достаточно оклемался, чтобы повторить свою попытку.

Илья завалился за спину Углова и уже примеривался, как лучше ухватить зубом узел, когда его стряхнули. Не вежливо, конечно, но он простил и еще откатился, чтобы тут же вскочить на ноги и добавить г-ну Алмазову от себя. Жаль, в мягких чеботах хорошего пинка не отвесишь. Пришлось восполнять недостачу жесткости силой. Пальцы на ногах заломило до воя. Илья охнул, но уже в следующую минуту был готов запинать паскудного соседа по камере насмерть. Не понадобилось. Г-н Углов приложил его по голове. Г-н Алмазов лужицей растекся по полу камеры. А г-н Углов еще поддал лежачего под дых.

— Пусть остынет, — двусмысленно прохрипел Сергей. У него под ногами валялась тоненькая жилка. С ней Алмазов и намеревался исполнить урок, заданный Колькой.

Больше пока никто не мешал. Илья, ободрав десна, ослабил таки узел Сергеевых пут. Дальше тот действовал сам: хитро выгибая и протягивая суставы, вынул руки из веревочных тисков, размял, покряхтываая, затряс кистями.

— У, мать ее! Ничего не чувствую. Потерпи маленько, сейчас тебя развяжу.

Илья терпел, хоть терпеть уже было особенно нечего. Кисти онемели. Мука началась, когда веревка упала на пол. Слезы сами побежали из глаз. Он не Сергей! Он — бывший интеллигент, бывший врач, бывший каторжанин, ныне — государственный преступник седьмого круга Ада. И — такое! Чем там грозил родственник? Вот они кары…

— Тебе местный хмырь кто? — Сергей уже развязал Руслика, оттащил Гаслана в угол, а заодно спутал его всеми благоприобретенными веревочками.

— Больно — простонал Илья.

— Врешь, однако, — сволочь все же Углов, Руслику вон сам руки растирает. Ага, и мне бы так, еще: по головке погладить и сопли утереть.

Илья отозвался, как только боль стала терпимой:

— Родственник. Виделись в детстве. Редко. Взрослыми почти не встречались. Он года четыре до моего…  исчез.

— Врезал?