Кольцо Дамиетте

Отец Людвига не ответил, жестом пригласив Лауру пройти в дальний угол конюшни, где содержались лошади кортежа невесты. Конь Катарины, пофыркивая и взмахивая льняной гривой, мирно жевал овес. Узнав Лауру, он протянул крупную голову к доскам стойла, ткнулся теплыми ноздрями в раскрытую ладонь.

– Госпожа, для вашей подруги в тот день, как обычно, оседлали ее коня.

Лаура медленно провела рукой по коричневой шерсти:

– Охотники выехали ранним утром. А когда были готовы кони? Вы седлаете их с вечера?

– Нет, госпожа. Если выезд ранний, мы встаем до рассвета. Конь госпожи Катарины был оседлан и выведен вместе с остальными.

– А ведь она могла выбрать другую лошадь, правда?

Конюх задумчиво почесал нос.

– Вообще-то да, но со времени вашего приезда госпожа ни разу не просила заменить коня.

Продолжая гладить крутой бок тирольца, Лаура обернулась:

– Ты что-то хотел рассказать мне?

– Пожалуй, да, – отец Людвига с сомнением качнул головой. – Может быть, это не важно, но я должен сказать. Накануне, перед охотой, оруженосец графа Эдмунда спрашивал, какую лошадь будут седлать госпоже Катарине.

– Оруженосец? – изумилась Лаура. – Ульрих? Но зачем?

– Не Ульрих, госпожа. Я говорю про рыцаря Симона, второго оруженосца.

Лаура озадаченно пожала плечами. Какая связь между нападением в лесу и оруженосцем графа? Наоборот, если вспомнить, что рассказывала Катарина, так это он первым оказался на поляне! Первым… Неужели… Тиролец нетерпеливо зафыркал, ожидая ласки, но она повернулась к конюху:

– Спасибо… А…

– Рад служить, госпожа.

– А где конь рыцаря Симона?

Конюх понимающе кивнул:

– Сейчас, госпожа, – и громко позвал: – Людвиг, ты где?

– Здесь! – подбежал мальчик, протягивая руку. На раскрытой ладони лежал кусочек лепешки. – Вот, угостите его. – И он кивнул в сторону коня.

– Когда-нибудь госпожа Хедвиг запретит тебе заходить на кухню! – проворчал отец и замолк, виновато взглянув на Лауру. – Простите, госпожа.

– А, – Лаура отмахнулась. После того, как она приняла решение уехать из замка, Хедвиг перестала волновать ее. – Ну, скорее!

– Проводи госпожу, Людвиг!

Мальчик побежал в другую сторону конюшен, Лаура поспешила за ним. Внутри нарастало беспокойство.

Людвиг подвел ее к просторному стойлу в другом конце конюшни, где держали лошадей графа и его ближайшего окружения. В другое время Лаура замерла бы от восхищения – конь рыцаря Симона, несомненно, был чистокровным арабским жеребцом. Говорили, что порода ведется от знаменитого скакуна правителя Саладина. Но Лауре было не до конской родословной – тревога полностью овладела девушкой. С трудом сдерживая волнение, она вгляделась в полумрак стойла:

– Ну-ка, Людвиг, подойди сюда! Смотри, я ведь не ошибаюсь – конь рыцаря оседлан! Или он выезжал из замка?

– Сегодня весь гарнизон замка должен быть на месте, я слышал приказ графа Эдмунда! Вот-вот прибудет герцог. – Маленький Людвиг старался понять, что так встревожило госпожу. – Нет, никому не разрешено покидать замок!

– А между тем конь оседлан… – Лауре пришло в голову одно объяснение, которое ей совсем не понравилось. – Знаешь что, Людвиг, беги-ка ты в замок и найди Катарину. Передай ей, чтобы она держалась подальше от рыцаря Симона. Да побыстрее!

– Хорошо, госпожа!

Людвиг убежал, а Лаура устало прислонилась к брусьям стойла. Она сама не понимала, отчего так разволновалась. Отец Людвига что-то перевозил в другом конце здания, она слышала скрип тележки, другие конюшие работали где-то в другом месте. С террас доносился неровный гул толпы – во дворе замка начиналось представление. В конюшне стояла тишина. В проемы под бревнами крыши било яркое весеннее солнце, где-то чирикнул воробей, изредка с разных сторон слышалось движение лошадей в стойлах.

Почувствовав чужое присутствие, конь рыцаря забеспокоился. Лаура заглянула между досок – не приходилось сомневаться, что коня приготовили к дальней дороге. К луке седла надежно привязан дорожный мешок, с другого бока крепилась седельная сумка. Стараясь не напугать животное, Лаура толкнула дверцу и вошла внутрь. Жеребец отступил к стене и замер, взволнованно раздувая чуткие ноздри. Карие влажные глаза недоверчиво смотрели на девушку. Она знала, что конь оруженосца отличался недобрым нравом, и не отводила взгляда от маленьких изящных ушей – их острые кончики нервно трепетали, указывая, что конь встревожен, но не зол.