Кольцо Фрейи

Впрочем, численные потери он быстро восполнял: его хорошие стороны привлекали к нему людей отовсюду, поэтому недостатка желающих вступить в дружину Олав не испытывал даже в худшие свои дни. Даже когда он терпел поражения, его выручала громкая слава и вера людей в то, что такой человек уж как-нибудь выправится. А принимал он всех; радуясь каждому новому лицу, перед которым может представить дружелюбным и щедрым, отважным и прославленным вождем, Олав приветствовал всех одинаково и готов был любого бродягу посадить на место, еще вчера оставленное старым хирдманом – а иногда и в его присутствии. Пока воины восхищались им и шли за его знаменем, Олав находил место для кого угодно, будь то хоть вчерашний рыбак или берсерк, изгнанный из родных мест за буйство.

Правда, Годперт сын Перингера, отпрыск довольно известного в Хейдабьоре фризского рода, бродягой не был. Еще его отец когда-то ходил в походы с молодым Олавом; с ним они тоже ссорились, что неизбежно для всякого, кто знал его много лет, но фриз Перингер всегда возвращался, прослышав о новом походе, сулящем выгоду. Такие походы Олав затевал то и дело, хотя до настоящей выгоды, вопреки всем ожиданиям, дело доходило очень редко. В рядах Олава Перингер и пал, будучи зарублен в последней битве перед Слиасторпом. Его сыну Годперту удалось выжить и уйти в числе остатков Олавовой дружины. Это был невысокий темноволосый парень с тонкими усиками под сломанным когда-то носом; вид у него обычно бывал самодовольный, как у недалеких людей, которым нечем хвалиться, кроме славы предков. В дружине его не любили за склочный и мстительный нрав, но сам конунг привечал и даже ставил другим в пример за то, что Годперт никогда с ним не спорил и громче других хвалил его пение, благодаря чему считался вернейшим человеком. Чему удивляться: лишившись отца и покинув свой дом в Хейдабьоре, Годперт сейчас во всем зависел от Олава и потому мог твердо рассчитывать на его покровительство.

Обычно сонный, в эти мгновения взгляд Годперта горел злобой и не отрывался от меча у пояса Кнута.

– Откуда у меня этот меч? – Кнут было удивился вопросу, потом что-то сообразил и помрачнел, но тем не менее ответил твердо: – Он был взят мной в битве у фьорда Сле, и все видевшие его единогласно признают, что этот меч – замечательное сокровище!

– Уж кому, как не мне, об этом знать! – Годперт встал и с вызывающим видом упер руки в бока, будто мог похвастаться дорогой одеждой или серебряным поясом. – Ведь этот меч принадлежал моему отцу, Перингеру сыну Эллингера, а до него моему деду, Эллингеру сыну Удальрика, а до него другим моим славным предкам, которых я мог бы перечислить, если бы ты был достоин знать имена ограбленных тобой!

– Незачем нашему конунгу знать имена этих жалких людишек! – рявкнул Торкель Ворон, один из наиболее заслуженных людей в дружине Кнута, оскорбленный не только словами, но и вызывающе наглым видом фриза. – Они не стоят рыбьей кости, если родили такого ублюдка, что потерял в бою хороший меч! Меч-то хорош, да вы, сыновья рабынь, не достойны даже удара его рукояти, а не то что права владеть им!

Годперт вскрикнул от негодования и схватился за то место на поясе, где привык находить меч, но сейчас все оружие гостей лежало у Атли в сундуках под замком.

– Кнут, твой человек оскорбил моего человека! – возмутился Олав, и его лицо, только что сиявшее дружелюбной улыбкой, враз ожесточилось и приняло так знакомое его людям выражение тупой решимости, предвещавшее ссору. – Я этого так не оставлю! Вы должны быть повежливее, если хотите, чтобы мы договорились! Я не позволю порочить мою честь при всех этих людях!

– Прекратите, конунги, прошу вас, опомнитесь, не надо ссориться! – Атли попытался подняться, но не смог и только замахал руками. – Не надо оскорблять друг друга в моем доме!

– Атли прав, мы очень плохо отплатим ему за гостеприимство и помощь, если устроим ссору! – поддержал его Эймунд.

– Мы не позволим всякой швали оскорблять нашего конунга! – рычал Торкель.

Люди Кнута глухо роптали, лица посуровели. Их здесь было всего десять, но это не повод глотать оскорбления!

– А он оскорбил моего человека! – горячился Олав.

– Годперт тоже неправ – сейчас не время выяснять, кому когда не повезло в сражении!

– Я получил этот меч как военную добычу! – возмущался Кнут. – Я владею им по праву!

– Только люди моего рода могут владеть им по праву! – кричал Годперт, которого уже осаживали несколько мужчин.

– Руки их плохо держали оружие!

– Это вы напали на нас вероломно и коварно!

– Кнут конунг, твой человек должен заплатить виру за оскорбление моего человека!

– Он должен заплатит мне за убийство моего отца!

– Да, Кнут, что ты скажешь об этом? – оживился Олав, который был с одной стороны щедр, а с другой, будучи вечно стеснен в средствах, напряженно искал хоть малейший случай поживиться и не брезговал любой мелочью.

– Где это видано, чтобы платили виру за убитых в бою? Это не может считаться беззаконным убийством!

– Пусть Бьёрн конунг нас рассудит! Он стар и мудр!