Кольцо Мерлина (ЛП)

Фланн бросил на него взгляд полный ненависти, а Скегги холодно заметил: «Нам предлагают мир, и ты будешь вести себя мирно, петух, иначе тебе придется иметь дело со мной! Мы здесь на их земле, а не на нашей, и лучше бы тебе не забывать об этом!»

Затем он громко позвал: «Мы принимаем ваше гостеприимство, отец. Мы пришли с миром». Весла ударили по воде, несколько мощных рывков – и киль захрустел на галечном берегу.

Борта лодки облепили добровольные помощники, которые мигом вытащили кнорр высоко на берег. Когда их ужасы развеялись, Кулди повеселели, и вскоре незнакомцы были окружены толпой приветливых, улыбающихся мужчин и женщин. Скегги сразу подметил, что внешность многих из них выдавала пиктское происхождение ^[9], хотя попадались люди высокие и белобрысые, а у нескольких были рыжие волосы и голубые глаза.

На Гвальхмая глазели с нескрываемым любопытством. Жителей острова восхищали его внушительный рост и сила. Поражала и его странная одежда, и красновато-коричневая кожа. Они не знали, что его мать была женщиной из Ацтлана, да если и узнали бы, это ничего бы им не сказало. Однако они понимали, что этот человек пришел из-за пределов известного им мира.

Кулди толпились вокруг, похлопывая пришельцев по плечам и пожимая руки. Епископ шагнул вперед и в знак мира поцеловал Скегги в обе волосатые щеки. Женщины и дети робко жались к Гвальхмаю и Коренице, трогали ткань платья Тиры, восхищались его разноцветной вышивкой бисером. Было ясно, что они уже долгое время понятия не имели о том, что носят женщины в Европе.

Никто не захотел поцеловать Бьярки. Его хмурый взгляд заставлял мужчин держаться на расстоянии. Жадные взгляды, которые он бросал на красивых девушек, не оставляли сомнений в том, что было в его темных мыслях.

Фланн наклонился и поднял ребенка, который упал и хныкал из-за разбитой коленки. Он уткнулся носом в мягкую шею мальчика и что-то промурлыкал ему; его теплое щекочущее дыхание заставило рассмеяться ребенка. Тот обхватил лицо Фланна ручонками и поцеловал. Фланн мягко опустил ребенка и передал на руки улыбающейся матери. Он всегда нравился детям.

Кореника нежно посмотрела на человека из Эрин. Она знала, что в глубине души, там, где спала Тира, этот поступок не остался незамеченным.

Маленькую группу теперь вели к хижинам в виде ульев. Довольно низкие, они были частично заглублены в землю, чтобы лучше держать тепло. Сложены дома были из камня, щели заделаны мхом, а крыши крыты дерном. У большинства домов были длинные входы, защищавшие от резких зимних ветров, а комнаты оказались удивительно большими и удобными.

Дом епископа, в который пригласили путников, состоял из двух зданий, соединенных узким коридором. В большем из двух зданий их приветствовала Майра Этне, жена епископа, небольшая, полная женщина.

Живая, жизнерадостная Майра суетилась вокруг очага посреди комнаты, на котором готовилось рагу. Дымохода не было, дым выходил сам по себе через отверстие в конусообразной крыше. Торф, горевший под кастрюлей, излучал приятное тепло, а тусклый свет, который он давал, дополняли несколько открытых масляных ламп.

Лампы были вырезаны из мыльного камня в форме, которая остается неизменной со времен Римской империи и до сих пор используется эскимосами. Кулди жгли тюлений или китовый жир, а фитили делали из растущей повсюду белоголовой пушицы. Единственной лампой, которая отличалась от других, была маленькая медная лампа, сиявшая гораздо ярче. Очевидно, она была гордостью дома, потому что была отполирована до блеска.

В ответ на вопрос, епископ объяснил, что эта лампа – семейная реликвия, и что ее заправляют самым качественным маслом, отжатым из грудок бескрылой гагарки – жалкой попытки матери-природы создать пингвина из тупика.

Всё вместе, лампы, горящее топливо и пахучее тушеное мясо наполняли комнату таким восхитительным ароматом, что гости едва не падали от голода.

Фланна отправили за оставшимися лепешками и сыром в качестве вклада гостей в совместную трапезу. Хлеб был редким лакомством для хозяев, ведь зерновые не вызревали за короткое лето, поэтому Кулди годами не пробовали хлеба.

На низком дощатом столе из плавника быстро расставили деревянные миски и ложки, любовно вырезанные долгими зимними вечерами. Гости уже собирались сесть, когда заметили, что епископ и его жена склонили головы в молитве. Какое-то время гости стояли в неловком смущении, не зная, как себя вести.

После того, как мясу было дано краткое благословение, Фланн, епископ Малахия и Майра Этне сделали крестный знак над своими мисками и приступили к еде. Бьярки демонстративно сделал над своей миской знак молота, и после некоторого колебания Скегги проделал то же самое в знак уважения к Тору. Кореника пролила немного воды на пол в честь Духа волны.

Было неясно, заметил ли епископ действия других, однако он просиял, когда Гвальхмай сделал крестный знак. Епископ решил, что ацтланин также был христианином. Конечно, он не мог знать, что смутные склонности Гвальхмая к христианской вере проистекают из сомнительных книг Амброзия Мерлина, мага друидов.