Кольцо миров (СИ)

Майрон стиснул локоть Мелькора, который тут же ожесточенно вырвал руку и уже злобно оскалил зубы, чтобы ляпнуть наверняка что-нибудь непоправимое, когда положение спас Эльминстер. Маг непринужденно повел рукой и заговорил тоном, который сам собой успокаивал гнев своей теплотой и логичностью:

– Я всего лишь обратил внимание, Мелькор, что нормальный человек потер бы место, за которое его ущипнули, ладонью. Ты и чашку держишь обеими руками и кончиками пальцев, а не вот так, – маг отсалютовал своей собственной, просунув палец в петельку ручки, и сделал глоток. – Кроме того, чай тебе весь вечер подливает Майрон, – он помолчал. – Я всего лишь ворчливый старик, который слишком много повидал и пережил, так что меня не удивит никакая связь, но опыт говорит мне, что так берегут руки те, у кого они болят, – Эльминстер положил подбородок на сцепленные пальцы и посмотрел на Мелькора очень прямо и серьезно, но без всякого высокомерия, которого можно было бы ожидать. – Так что с руками? В нашем мире нет ничего, что магия не смогла бы излечить.

– А смерть и вечные проклятия она тоже лечит? – неожиданно резко огрызнулся Мелькор. От злости у него даже скулы очертились еще сильнее обычного.

К удивлению всех, кроме Джарлакса, Эльминстер дернул бровью с невозмутимым видом и ответил совершенно серьезно:

– Зависит от степени разложения и силы проклятия, но многие и многие жрецы определенно умеют побеждать смерть.

Мелькор с резким злым присвистом выпустил воздух сквозь зубы, а потом ожесточенно встряхнул головой, посмотрел на затянутые в перчатки руки, и у Майрона похолодело внутри от мысли, что Мелькор собрался сделать.

Меньше всего ему хотелось унизительной демонстрации Мелькором своих искалеченных рук по невысказанному принуждению. Магу, что желал помочь, еще куда ни шло, но остальным…

– Мэлко… – попытался остановить его он.

– Закрой рот! – прошипел вала вместо ответа. – Как же вы мне все надоели!

Джарлакс заинтересованно придвинулся ближе к столу. Йеннифэр скептически приподняла бровь. Цири отвела взгляд и посмотрела куда-то в столешницу, задумчиво стиснув губы.

Мелькор с грохотом бросил на стол латные перчатки с когтями, закрывавшие лишь внешнюю часть руки. Стянул еще одни, из мягкой кожи и бархата. И, наконец, последние: из тонкого черного шелка. Запахло горьким и едким запахом обезболивающих мазей.

Цири ойкнула и вздохнула. Йэннифэр отвела взгляд. Джарлакс присвистнул.

Ладони представляли собой месиво изуродованной плоти и мало походили на руки. Суставы пальцев опухли до желтушно-багрового, нездорового цвета. Кожа почернела до обугленных струпьев, похожих на гангрены, растрескалась вглубь до алого мяса, сочащегося сукровицей. Ожоги, глубокие и страшные, плотной черной коркой покрывали ладони с внутренней стороны, лишь к запястьям сменяясь светлеющей, такой же желтушно-красной от воспаления кожи.

– Любуйся, Йеннифэр! – рявкнул Мелькор, рывком поднимаясь на ноги так, что с грохотом уронил стул. Айну протянул руки ладонями вверх. – И глаза не отводи теперь! Вот мои руки, которые я боюсь запачкать! Ты хоть знаешь, сколько я умел и мог до того, как это случилось?! Ты знаешь, как для меня было важно чувствовать ими материал, когда я ковал металл, делал скульптуры, дрался и даже просто читал книги?! А теперь это проклятие не заживет никогда, пока я существую!

Удивила их всех Цири. Она резко придвинула стул ближе к Мелькору и сдержанно, очень неловко, но мягко положила маленькую узкую ладонь ему на предплечье, поглаживая его пальцами. Майрон поднял стул на место.

Цири тихонько выдохнула:

– Тшш. Сядь. Пожалуйста.

Мелькор так ошеломленно посмотрел на нее, словно увидел впервые. Но вопреки всему, медленно опустился обратно на стул. Цири сжала ладонями его предплечье, и в зеленых глазах он впервые увидел немыслимое для любого человека Арды, незнакомое, дикое для любого квенди – сочувствие. Майрон изумленно выдохнул.

Цири дернула уголком рта, бросив на Майрона короткий взгляд, но голос ее прозвучал невесело.

– Я почему-то уверена, что ты сам нарвался на это проклятие, – она очень неловко, кончиками пальцев, погладила его вдоль предплечья. – Но сейчас у меня нет желания рассуждать про справедливость. Успокойся.

Мелькор открыл рот. Закрыл. И все еще смотрел на Цири, как на привидение, хлопая большими черными глазами. Йеннифэр мрачно перевела взгляд на Мелькора и произнесла очень тяжело и очень серьезно:

– Я знаю, что такое ожоги. А еще что такое слепота и выжженные глаза. Даже слишком хорошо.

Мелькор уже порывался что-то ответить, но раздумал, когда на его предплечьях сжались сразу четыре руки. На правой – Майрона. На левой – Цири.

Повисло мгновение тишины, которую нарушил Джарлакс. Он задумчиво потер подбородок.

– Я только одного не пойму, – подал он голос. – Ты как с этим дерьмом живешь-то вообще? Мне однажды подпалили бок вспышкой пламени, так что я знаю, о чем говорю.

Мелькор выдохнул, высвободил руку из ладоней Цири и устало потер внешней стороной запястья лоб.

– Ко всему привыкаешь, Джарлакс, – коротко ответил он.

Эльминстер утомленно поморщился.