Кольцо Моргота

Ведь часто бывает, что хороший рассказчик скрывает самое важное в своей повести, пока дело не дойдет до него. Конечно, те, кто внимательно слушал и всей душой сочувствовал повести, могут догадаться, но этому рассказчик только рад: это не портит новизны и изумления - ведь так мы словно сами участвуем в создании повести. А если бы заранее знать, чем кончится, это бы все испортило!

- Так что же, по-вашему, это самое главное, что Эру сокрыл от нас? - спросила Андрет.

- Ах, моя мудрая госпожа! - воскликнул Финрод. - Я ведь эльда, я снова думал о своем народе. Хотя нет, не только - обо всех Детях Эру. Я думал, что Вторые Дети могли бы избавить нас всех от смерти. Мы говорили о смерти как о расторжении союза, а я все время думал о другой смерти, когда гибнут и душа, и тело. Ибо разум говорит, что нас ожидает именно это: когда Арда завершится, ей придет конец, а с нею - и всем нам, детям Арды; конец - это когда все долгие жизни эльфов останутся, наконец, в прошлом (14).

И вдруг мне явилось видение Арды Возрожденной: вечное настоящее, где могли бы жить эльдар, совершенные, но не завершенные (15), жить и бродить по земле, рука об руку с Детьми Людей, своими избавителями, и петь им такие песни, от которых звенели бы зеленые долы, и вечные горные вершины пели, словно струны арфы, даже в том Блаженстве, превысшем всех блаженств.

Андрет взглянула на Финрода исподлобья.

- Но нельзя же все время петь? - спросила она. - А о чем бы вы говорили с нами?

- О, - рассмеялся Финрод, - здесь я могу лишь гадать! Знаете, мудрая госпожа, я думаю, мы рассказывали бы вам истории о Прошлом, о той Арде, что была прежде, и об опасностях, и о великих деяниях, и о сотворении Сильмариллов! О

тех временах, когда мы были владыками! Но тогда - тогда уже вы чувствовали бы себя дома и считали все вокруг своим. “У эльфов такой взгляд, словно они все время что-то вспоминают”, - говорили бы вы. Но вы знали бы, о чем мы вспоминаем - о тех днях, когда мы впервые узнали друг друга, и наши руки встретились во тьме. После Конца Мира мы больше не изменимся - ибо мы ничего не забываем: с каждым веком это все заметнее. Боюсь, тяжелая это будет ноша; но во Дни, о которых мы говорим, она станет великим богатством…

Тут он умолк, ибо заметил, что Андрет беззвучно плачет.

- Ах, государь мой! - проговорила она. - Что же делать теперь? Ведь мы говорим, словно все так и есть, или непременно будет. Но ведь люди пали и утратили свою мощь. Не дождаться нам Арды Возрожденной: перед нами -

тьма, и мы тщетно вглядываемся в нее. Если мы должны были помочь возвести для вас вечные чертоги - значит, не бывать этому.

- И надежды у вас нет?

- Что такое надежда? Когда ждешь чего-то хорошего, и знаешь, что оно может не сбыться, но может и сбыться, ибо есть основания тому? Нет у нас такой надежды.

- Есть две надежды, - ответил Финрод. - То, что зовут “надеждой” люди, мы называем “амдир”, “взгляд вперед” (букв. “взгляд вверх”). Но есть еще другая надежда, ее основания - глубже. “Эстэль”, “вера”, зовем мы ее. Никакие события в Мире не могут поколебать ее, ибо она зиждется не на опыте, но на нашем естестве и изначальном бытии. Ибо если мы воистину Эрухини, Дети Единого, Он не позволит лишить Себя Своего достояния - не позволит ни Врагу, ни даже нам самим. Вот первооснова эстэль, и мы не теряем ее даже в предвидении Конца: что все Его замыслы неизменно ведут к радости Его детей. Вы говорите, того, что зовется “амдир”, у вас нет. Неужели и того, что зовется “эстэль”, не осталось?

- Может, и осталось, - сказала она. - Но как же Вы не понимаете? Ведь наша эстэль колеблется, и основания ее потрясены - это часть нашего недуга. А

правда ли, что мы - Дети Единого? Быть может, Он совсем отрекся от нас? А

может, мы и не Его дети? Не Безымянный ли Владыка Мира?

- Об этом даже спрашивать нельзя! - воскликнул Финрод.

- Но и молчать нельзя тоже, - возразила Андрет, - иначе не понять Вам всей глубины нашего отчаяния. По крайней мере, большинства людей. А что до атани, как зовете нас вы - Ищущих, как зовем мы себя сами, тех, кто оставил земли отчаяния и людей тьмы, и в тщетной надежде отправился на запад… Мы-

то верим, что исцеление еще возможно, есть какой-то выход. Но эстэль ли это?

Это, скорее, амдир - но необоснованный: просто бегство во сне, а пробуждение известно - не избежать нам тьмы и смерти…

- “Просто бегство во тьме”, говорите Вы… - промолвил Финрод. - Во сне открываются многие желания; а желание может быть последним проблеском эстэль. Но Вы, Андрет, говорите не о сне. Вы путаете “сон” и “пробуждение” с “надеждой” и “верой”. Первое сомнительно, второе вернее. Что, люди лишь во сне говорят о выходе и исцелении?

- Во сне ли, наяву ли, ничего определенного они не говорят, - ответила Андрет. -

Когда придет исцеление? Как это произойдет? Какими станут те, кто исцелится?

Что будет с нами, с теми, кто уйдет во тьму, не успев получить исцеления? На эти вопросы могли бы попытаться ответить лишь люди “Древней Надежды”, как они себя называют.

- Люди “Древней Надежды”? - переспросил Финрод. - А кто это?