Кольцо «Принцессы»

Как только машина легла на обратный курс, бортмеханик открыл шкаф в хвостовой части и стал доставать парашюты. Выставил в проходе шесть штук, а к седьмому, грузовому, стал пристегивать тяжелую брезентовую «мабуту», набитую инструментами и оборудованием. Кадет ничего этого не видел, прилипнув к иллюминатору, и оглянулся назад, когда механик натягивал в салоне выпускной трос…

Прыгали сразу все, кучно, с прицелом на небольшую болотистую проплешину с чахлым кустарником – другой подходящей площадки было не отыскать поблизости от обломков разбившегося самолета. И приземлялись также кучно, один за одним: спортивные, планирующие купола – это не тупые парашюты-спасатели. Немного оторвало в сторону одного из охранников, не имеющего хорошей подготовки, хотя Жуков кричал ему, как подтягивать кильванты, чтоб не уносило от цели.

На втором заходе из самолета вытолкнули «мабуту».

Парашюты на земле не собирали, кое-как скомкали, придавили камнями, чтоб не унесло ветром, разобрали инструменты, приборы и продукты, расфасованные по рюкзакам, и под предводительством хакера полезли в гору, к обломкам машины. Он предусмотрел и рассчитал все, за исключением одной детали – защиты от злейшего весеннего комарья. По рельефу местности, по приблизительному расстоянию от Дранского хребта, наконец, по точной идентификации белеющих внизу кусков металла, это было примерно то место. С поправками, с оговорками, но все очень уж похоже, да плюс к тому – неоспоримые данные бортового технического чуда, способного распознавать характеристики наземных целей. Но первое несовпадение с действительным районом падения Шабанов ощутил буквально на своей шкуре, через секунду после приземления, когда плотная туча гнуса облепила с ног до головы.

А там, за неделю скитаний, не видел и не слышал ни комарика…

Пока он молчал об этом – впрочем, его никто и не спрашивал – и силился доказать себе столь резкое отличие тем, что весна ранняя и теплая и что наступил сезон массового выхода насекомых. Выбросив десант, ЯК-40 сделал круг и ушел в сторону Киренска, вероятно, на дозаправку, однако спустя час, когда поднялись на гребень седловины и сделали привал, Шабанов увидел его на горизонте километрах в пяти. Самолет кружил над горами и, будто коршун, высматривал что-то на земле.

Оставшееся расстояние до места падения самолета одолели за один бросок по каменистому, сырому и скользкому склоны горы, где практически не было грунта, лишь мох и лишайники, и на котором каким-то чудом росли деревья. Наверху еще таял снег и вода бежала под щебенкой, под мхом, вырываясь на поверхность в местах скального выхода. И всю дорогу был виден самолет, бреющий таежные просторы, казалось бы, с ненужным теперь упорством.

Разочарование наступило в тот же миг, как только сам хакер обнаружил первый обломок хвостового оперения. Подтянувшись, все молча встали возле рваного куска дюраля, будто возле покойника. Несомненно, это были останки военной машины, сохранился кусок луча от красной звезды; возможно даже, тут потерпел катастрофу истребитель МИГ, но много лет назад, и по металлу, по остаткам крепкой авиационной краски давно расползся и укоренился серый, жесткий лишайник. Охранник вырвал из мха и зачем-то перевернул обломок – под ним оказалась каменная крошка со следами прели.

Потом ошметки от самолета стали попадаться чаще, однако к ним уже не подходили и остановились лишь в эпицентре, где лежала куча искореженного бесформенного дюраля, засыпанного сухой хвоей, остатками сопревших кедровых шишек и подернутого изморозью лишайника, будто символом времени. С воздуха ничего этого нельзя было ни рассмотреть, ни прозондировать с помощью самой умной электроники. Самолет рубанулся сюда, падая отвесно, не повалил ни одного дерева и тоже не взорвался, поскольку старые сучья близстоящих кедров оставались целыми. Разлет обломков произошел за счет динамики удара, эффекта обратного выброса, и основная их часть осталась на месте, не ушла в землю – скальные породы здесь лишь на три вершка были покрыты щебнем и перепревшим подстилом хвои.

И здесь никогда не ступала нога человека, иначе бы останки самолета разобрали, исследовали, в крайнем случае, потревожили бы, случись обнаружить их постороннему, случайному прохожему.