Кольцо с шипами Карина Рейн (СИ)

Перевожу взгляд на потолок, отделанный лепниной, и лениво вожу глазами по линиям узоров.

— Ну и зря, — вздыхаю. — Я никогда не вру и всегда говорю то, что думаю; когда отец ещё был состоятельным, мне в школе часто доставалось от одноклассниц — мол, у меня отличная учёба лишь потому, что мой папочка покупает мои идеальные оценки. Никому из них даже в голову не приходило, что отец никогда не платил за мои знания; он наоборот заставлял меня каждый день усердно заниматься, чтобы с возрастом я смогла чего-то в этой жизни добиться. Но другие предпочитают думать, что таким, как я, всё падает с неба — просто потому, что я родилась в богатой семье или удачно вышла замуж. Я не хочу, чтобы на мои достижения падала тень чьих-то денег и связей. Папа сказал бы, что это оттого, что я слишком гордая, и наверно он прав, но я всё же хочу сама добиваться поставленных целей.

Слева слышится тяжёлый вздох.

— Это всё равно не получится держать в тайне вечно. Кто-то рано или поздно узнает, что мы женаты; или хуже того — решит, что ты моя любовница, и итог будет вполне предсказуем.

— И как же тогда поступить?

— По-взрослому, — отвечает Пригожин. — Не создавать секретов, и будь что будет.

— Тебе легко говорить — ты-то большой и страшный серый босс, — бурчу под нос.

— Большинство женщин мечтают оказаться на твоём месте, а ты вечно чем-то недовольна…

— Хорошо, тогда ответный вопрос: почему ты предпочёл жениться на Золушке, вместо того, чтобы взять весь долг деньгами?

— Всё это касается только меня и твоего отца, mi querida, — уклоняется от ответа. — Но мне приятно, что ты считаешь меня принцем. А теперь спи.

Недовольство всё ещё окутывает меня одеялом, когда я послушно закрываю глаза; уже сквозь сон чувствую, как ко лбу прикасаются горячие губы Демида, и после этого он не отодвигается, оставшись рядом: я чувствую его размеренное дыхание на своей щеке. Но всё же это не мешает мне провалиться в спасительный сон.

Глава 3

Неделю спустя…

Объём работ, выполненных в доме за прошедший месяц, поражали до глубины души; и мне было странно оттого, что всё это сделано человеком, которому я никто — пока что — но дело даже не в этом. С одной стороны понятно, что всё имущество Демида должно соответствовать его статусу, но всё же мне было отчётливо видно, что этот дом его совершенно не интересует. Вложение средств в недвижимость — это, конечно, разумно, но не в таких же количествах… За эту сумму, которая была вложена в наш с отцом дом, можно было запросто отгрохать новый с нуля где-нибудь в элитном районе города.

Иногда поступки людей не поддаются никакой логике.

— Ну и как? — слышу за спиной голос жениха, который уже через пару дней станет моим мужем. — Что думаешь?

— Думаю, что я сплю, — глухо бормочу.

Нет, я вовсе не была разочарована обстановкой; несмотря на то, что здесь многое было изменено до неузнаваемости — например, всю старую мебель второго этажа просто заменили на новую — всё же дух остался прежним. Это всё ещё был мой дом, просто… теперь я чувствовала себя здесь лишней.

— Что-то не так?

Демид обходит меня по кругу и становится прямо передо мной, закрыв своей широкой спиной оригинал «Мишек в сосновом лесу», и я вижу, что он хмурится.

— Не пойми меня неправильно, — вздыхаю, потирая лицо руками. — Здесь стало даже лучше, чем было, но я как будто не в своей тарелке. Такое ощущение, что мне здесь не место.

Обнимаю себя руками, как никогда чувствуя себя беззащитной; Демид прячет руки в карманах брюк, и сквозь ткань я вижу, как его пальцы сжимаются в кулаки.

Он злится?

— Ты снова говоришь какие-то глупости, — сквозит в его голосе раздражение. — Как можно чувствовать себя лишней в собственном доме?

— У дорогих вещей редко бывает душа, — роняю с горечью.

На том маленьком диванчике, что стоял в моей спальне, я рисовала, когда была маленькой; мама утешала меня, сидя на том диване и держа меня на коленях, когда я плакала из-за очередной разодранной коленки; там бабушка читала мне сказки — столько воспоминаний отправлено на свалку… Да, сейчас на его месте стоит практически такой же по стилю диванчик, но с ним не связано абсолютно ничего — сплошная пустота.

И прежде, чем это изменится, пройдёт не один год.

— В предметах и не должно быть души, — не соглашается Пригожин. — Душа — привилегия живых существ, а не искусственно созданных предметов.

Качаю головой с полугрустной улыбкой, но решаю промолчать: нет смысла спорить с теми, кто не желает нас слышать…

— У меня завтра последняя примерка, — намеренно перевожу тему, и Демид мгновенно расслабляется. — Герман Феликсович сегодня к обеду должен закончить платье, и вечером я буду примерять окончательный вариант.

— Да, я знаю, — кивает Демид, и я фыркаю: кто бы сомневался в том, что он в курсе всего, что со мной происходит. — Когда я его увижу?

— Ты же знаешь ответ, — остаюсь непреклонной. — Свадьба состоится уже через два дня, так что тебе осталось подождать всего ничего.

— Это традиция прошлого века, — недовольно ворчит Пригожин.

— Стало быть, я старомодна, — хмыкаю и поднимаюсь наверх в свою комнату.