Кольцо с тайной надписью

– Гм, – задумчиво промолвила Инна Петровна, – Виктор – журналист, Анатолий – бизнесмен, Савелий… погодите-ка, ему же лет шестьдесят… Нет, все не то. Алексей… он спортсмен, насколько я знаю. Да нет, вряд ли кто-то из них мог убить Настеньку. Они же все знали ей цену.

– Ну, а ее подруги? – внезапно спросил Ласточкин. – Могли ли они иметь на нее зуб?

Инна Петровна снисходительно улыбнулась.

– Дорогой капитан, у Настеньки не было подруг по той простой причине, что она была слишком популярна среди мужчин. Вот так-то.

– А Маша Олейникова?

– Маша считала себя подругой Насти, но это вовсе не так. Во-первых, она Насте вовсе не ровня. Во-вторых, Настя в принципе не заводила подруг. Видите ли, капитан, подруга – это в конечном счете та же гадюка. Вы можете сколь угодно хорошо обращаться с ней, в конце концов она вас непременно укусит. – Произнеся эту жизнеутверждающую истину, Инна Петровна мило улыбнулась. – Дело в том, что женщины в принципе не умеют дружить. Приглядитесь к ним, сплошь и рядом они называют дружбой посиделки на кухне, во время которых так называемые подруги активно сплетничают о знакомых и дружно ругают своих мужей. Это, знаете ли, не дружба вовсе, и чаще всего она завершается самым плачевным образом.

– Какие ужасы вы нам рассказываете, – вздохнул Ласточкин. – Прямо сердце разрывается.

Инна Петровна нахмурилась и вгляделась в его лицо, но оно было таким простодушным, что она, видимо, решила, что капитан и в мыслях не имел посмеяться над ней.

– Больше вы ничего не хотите нам сообщить? – осведомился Ласточкин.

– К сожалению, это все, – сказала Инна Петровна с чарующей улыбкой. – Если я вдруг вспомню что-то еще…

– Да-да, конечно. – И Ласточкин продиктовал ей свой телефон.

– Ну, до свидания, – проворковала Инна Петровна, поднимаясь с обитого кожей дивана.

Мы без особых сожалений попрощались с ней и под пристальным взглядом сенбернара покинули квартиру, полную зеркал, одиночества и тонкого яда. Клянусь, оказавшись на улице, мы оба одновременно вздохнули с облегчением. По крайней мере, мы поглядели друг на друга и дружно рассмеялись.

Глава 12. Поэзия всегда права

– Что вы от меня хотите? Я ничего не знаю!

– Но вы были знакомы с убитой?

– Ну, предположим, был. А если и был, то что? Это не преступление!

– Успокойтесь. Вас никто ни в чем не обвиняет.

– Ага, вот как вы запели! Обвиняет! Вас что, мои конкуренты подослали? Ну, этот номер у вас не пройдет!

– При чем тут конкуренты? Мы расследуем убийство.

– Ага, какой умный! А ко мне вы зачем явились? И вообще, не знаю я никакой – как ее там? Мало ли давалок на свете! И вообще, убирайтесь отсюда!

– Между прочим, мы представители закона.

– Ой, ой, ой! Испугал! Вот что: я буду говорить только в присутствии адвоката. Ясно? А теперь валите! Валите, нечего тут торчать!

– Вы отказываетесь отвечать на вопросы?

– Да пошел ты! Охрана!

– Вы не имеете права так с нами обращаться. Все равно вам пришлют повестку.

– Он мне – повестку! Да я тебе сам… венок на могилу пришлю! Пошел вон!

Вот так и закончился наш разговор с одним из любовников убитой графини Караваевой, темпераментным Аркадием Багратионовым. Нас просто выставили на улицу, и нам пришлось подчиниться. Не драться же с целой толпой ублюдков в униформе.

Ласточкин в сердцах грохнул дверцей, садясь в машину.

– Ладно, – сказал он, немного успокоившись. – Я этого так не оставлю.

– Ну что, будем копать дальше? – спросила я без особого энтузиазма в голосе. – Между прочим, там в списке еще целых три бизнесмена. Может, потрясем лучше Машу Олейникову?

– Да ну ее, – отозвался Ласточкин, скривившись, как от политого уксусом лимона. – Поехали к поэту.

Владимир Берестов проживал в четырехэтажном панельном доме. Входная дверь была распахнула настежь, в подъезде воняло мочой, а стены были густо испещрены надписями, в которых между прочим какой-то Костя клятвенно уверял, что любит какую-то Масю. Вместо электрического звонка из стены торчал провод, и Ласточкин постучал в дверь. Девочка лет двенадцати, поднимавшаяся за нами по лестнице, поспешно взлетела на этаж выше и нетерпеливо затрезвонила. Кто-то отворил ей.

– Мама, – звонко, на весь подъезд заверещала она, – за этим уродом приехали менты, щас его заберут!

– Слава богу, давно пора, – ответил ворчливый голос матери, и дверь наверху затворилась.

Мы с капитаном молча переглянулись, и он снова постучал в дверь, которая внезапно распахнулась. На пороге возник небритый тип лет сорока пяти с сивой щетиной на щеках. Он был грузный, но не мелкорослый, а из-под сальной челки неопределенного цвета поблескивали необыкновенно умные глаза. Одет он был в потрепанный неопределенного цвета халат, драные тапочки и… и, пожалуй, все.

– Полиция, – сказал мой напарник. – Мы бы хотели побеседовать с вами по поводу Насти Караваевой. Можно войти?

Он сделал шаг вперед, но тип неожиданно выставил руку и величественным жестом преградил вход.

– Какие люди! Нет, так не годится, товарищ мент. Скажи пароль.

– Какой пароль? – насупился Ласточкин.

Поэт шмыгнул носом.