Кольцо Соломона

Фигура тотчас исчезла. Уши у Ашмиры заложило, из носа текла кровь. Расставленные по комнате светильники снова вспыхнули нормальным светом. Царь Соломон, посеревший то ли от усталости, то ли от гнева, снял с пальца Кольцо и бросил его обратно на блюдо.

– Царице Балкиде? – переспросил он, проводя рукой по лицу. – Балкиде?! Ну, юная дева, если только ты посмела мне солгать…

– Я не лгу! – Ашмира мало-помалу перемещалась обратно в сидячее положение.

В глазах накипали слезы. Ощущение всепоглощающего ужаса исчезло вместе с Духом Кольца, и теперь голова шла кругом от позора предательства. Она со слепой ненавистью уставилась на царя.

Соломон побарабанил пальцами по подлокотнику.

– Царица Балкида? – произнес он вслух. – Не может быть! С чего бы вдруг?

– Я сказала правду! – бросила Ашмира. – Впрочем, это не имеет значения, ты же все равно меня убьешь, что бы я ни говорила!

– А тебя это удивляет? – Царь выглядел уязвленным. – Красавица моя, ведь не я же пробрался сюда, чтобы вонзить кому-то в спину кинжал! Ты несколько выпадаешь из общего ряда демонов и убийц, иначе бы я с тобой вообще не разговаривал. Уж поверь мне, большинство из них ужасно скучны и видны насквозь. Но ты… Когда я нашел на пороге своей обсерватории хорошенькую девушку, лежащую в обмороке, с серебряным кинжалом за поясом и с еще одним кинжалом, торчащим в полу, причем было совершенно не очевидно, каким образом она сумела миновать стражей моего дворца и вообще проникнуть сюда, надо признаться, я был озадачен и заинтригован. Так что, если у тебя есть хоть крупица благоразумия, воспользуйся моим любопытством, утри эти слезы, которые так тебе не идут, отвечай быстро и внятно и молись богу, в какого бы из них ты ни верила, чтобы мое любопытство продержалось подольше. Потому что когда мне сделается скучно, – предупредил царь Соломон, – я поверну Кольцо! Ну, итак: значит, ты говоришь, тебя прислала царица Балкида. И с какой стати, спрашивается?

Пока он говорил, Ашмира. старательно делала вид, что утирает лицо грязным рукавом, а сама тем временем мало-помалу продвигалась вперед по кровати. Теперь оставалось надеяться только на последний, отчаянный рывок. Но все же можно подвинуться хоть на дюйм поближе…

Она опустила руку.

– С какой стати?! Да как ты можешь об этом спрашивать!

Лицо царя помрачнело. Он протянул руку…

– Из-за твоих угроз! – в панике выкрикнула Ашмира. – Из-за твоих жестоких требований! Неужели я должна еще напоминать тебе об этом?! Сава не выстоит перед твоим могуществом, и ты это прекрасно знаешь, а потому моя царица предприняла то, что могла, дабы спасти свою честь! Если бы я преуспела, моя родина была бы спасена! Поверь, я проклинаю себя за то, что потерпела поражение!

Соломон не взял Кольца, хотя пальцы царя почти касались его. Лицо его было спокойно, но он тяжело дышал, как человек, испытывающий боль.

– Это… это несколько необычный образ действий в отношении человека, который всего лишь предложил женщине вступить в брак, – медленно произнес он. – Отказ я еще могу принять. Но убийство… это как-то уж чересчур. Тебе не кажется, Ашмира?

Она насупилась, услышав свое имя.

– Речь идет не о браке. Ты грозил вторжением! Ты требовал наш ладан! Ты поклялся уничтожить наш народ, когда наступит новолуние!

– Да, это и впрямь ужасные угрозы.

– Да.

– Только я ничего такого не обещал.

Он откинулся на спинку кресла, сложил домиком тонкие пальцы и пристально посмотрел на нее.

Ашмира заморгала.

– Да нет же, обещал!

– Не обещал.

– Мне сказала об этом моя царица! Ты, должно быть…

– Послушай, – сказал царь Соломон, протянув руку и взяв смокву из стоявшей рядом миски, – позволь, я в двух словах объясню тебе обычаи царей. Быть может, в дипломатических целях некоторые царские слова могут пониматься несколько растяжимо, а кое-что остается недосказанным, но когда царь смотрит тебе в глаза и говорит о чем-то, что это так, это действительно так. Цари не лгут. Даже намек на такое карается смертью. Ты поняла? Посмотри на меня!

Ашмира медленно, нехотя подняла голову и встретилась с ним глазами. Из всех его состарившихся черт, пожалуй, именно глаза были тем, что она могла бы признать по фреске в зале Волшебников. Они были исполнены всей его неумолимой власти. И она, помимо своей воли, вопреки своей ярости, угрюмо произнесла:

– Да, поняла.

– Это хорошо. Теперь ты имеешь дело с неразрешимой проблемой.

Девушка замялась.

– Моя царица…

– Сообщила тебе нечто иное. Один из нас лжет – или, быть может, ошибается.