Кольцо Соломона

— Остальные рабы останутся с тобой и будут слушаться тебя, — сказал Хаба, — за исключением Хосрова, который понесет меня, как и прежде. Мы сопроводим эту даму в Иерусалим. Вам же, Нимшик, я поручаю следующее. Расчистите дорогу от трупов и обломков. Убитых похороните, верблюдов сожгите. Если найдутся еще выжившие, перевяжите им раны и отнесите их к Народным воротам дворца, вместе со всем добром и животными, какие остались невредимыми. Понятно?

Массивная фигура замешкалась.

— Хозяин, но Соломон запретил…

— Глупец! Разбойники уничтожены, теперь вы можете вернуться. Когда управитесь с поручением, ждите меня на крыше моей башни, там я дам вам новые распоряжения. Если чем-нибудь меня разочаруете, шкуру спущу! Убирайтесь! — И волшебник обернулся к Ашмире с прежней широкой улыбкой: — Жрица Кирина, прости моим рабам их тупость. Увы, волшебнику приходится иметь дело с подобными тварями — впрочем, возможно, тебе это известно.

— Насколько я знаю, некоторые из старших жриц временами беседуют с духами, — сдержанно ответила Ашмира. — Но я в таких вещах не разбираюсь.

— Ну еще бы, к чему это такому прелестному созданию, как ты… — Большие бархатные глаза смерили ее взглядом. — Но не страшись моих слуг, — продолжал Хаба, — ибо они целиком и полностью в моей власти, скованы мощными магическими узами, и все как один страшатся даже самого безобидного моего слова. Ну а теперь, если… — Он запнулся и нахмурился.

Где-то поблизости послышался перезвон колокольчиков. Порыв ветра принес с собой резкую вонь, рванул платок Ашмиры и заставил ее закашляться.

Хаба сделал любезный жест.

— Прошу прощения, о жрица. Разреши мне на минутку отвлечься!

Он произнес слово; миновало три мгновения. В воздухе над ними, подобно цветку, распустилось сиреневое облачко. На облачке, небрежно положив ногу на ногу и закинув за голову сцепленные узловатые лапы, возлежал маленький зеленокожий демон.

— Привет, хозяин, — сказал он. — Я просто подумал, что…

Тут он заметил Ашмиру и скроил крайне изумленную мину.

— О-о, да ты не один! Здорово. Ну ладно, не буду вам мешать!

И он поудобнее улегся на облачке.

— Что тебе надо, Гезери? — спросил Хаба.

— Да ладно, не обращай на меня внимания! С этим можно обождать. Общайтесь себе на здоровье.

Волшебник не перестал улыбаться, но тон его сделался угрожающим.

— Гезери…

— Ну ладно, ладно!

Мелкий демон усердно почесался под мышкой.

— Я только хотел сказать, что все в порядке! Наша дамочка наконец-то сломалась. Она начала собирать товар, и…

— Довольно! — воскликнул Хаба. — Не стоит утомлять нашу гостью подобными нудными разговорами! Я с тобой потом поговорю. Немедленно возвращайся ко мне в башню!

Демон закатил глаза.

— Что, можно? Правда-правда? Как мило!

Сказав так, он хлопнул в ладоши и исчез.

Хаба коснулся руки Ашмиры.

— Извини меня, жрица. Окажи любезность, взойди на мой ковер, и я позабочусь о том, чтобы твой недолгий полет в Иерусалим проходил со всеми возможными удобствами.

— Благодарю. Ты очень добр.

— Кхм! — раздалось слева от Ашмиры. Джинн Бартимеус, который все это время ожидал незамеченным, стоя поблизости, выразительно кашлянул, прикрывшись рукой.

— Раб, — ровным тоном произнес Хаба, — ты присоединишься к остальным. Повинуйся Нимшику и трудись усердно! Жрица Кирина, прошу…

Бартимеус принялся заговорщицки подмигивать и улыбаться. Он кивал и жестикулировал. Он покашливал, многозначительно глядя на Ашмиру.

— Ты еще здесь?! — Хаба откинул плащ и потянулся к плети с длинной рукояткой, что висела у него на поясе.

До сих пор Ашмира, потрясенная появлением демонов и поглощенная мыслями о том, что она вот-вот окажется в Иерусалиме, даже не вспоминала о своем обещании. Однако теперь отчаянная пантомима джинна и внезапно вспыхнувшее отвращение к стоящему рядом волшебнику подстегнуло ее память, она вспомнила свой обет и поняла, что действовать надо прямо сейчас. В конце концов, она поклялась богом Солнца и памятью своей матери!

— О великий Хаба! — сказала она. — Пожалуйста, погоди минутку! Этот джинн, вместе с тем, другим, оказали мне большую услугу. Я полагаю, что они спасли мне жизнь, и прошу тебя: освободи их за это от уз!

И она широко улыбнулась. Дородный джинн, стоявший в ряду других демонов, нерешительно сделал несколько шагов вперед. Бартимеус так и застыл на месте, с умоляюще вскинутыми руками, стреляя глазами то на Ашмиру, то на волшебника.

Улыбка Хабы впервые за все время несколько поувяла, и рука его осталась на рукоятке плети.

— Освободить?.. Дорогая жрица, ты воистину невинна и несведуща! Рабам свойственно выполнять подобные поручения, такова их природа! Они не смеют рассчитывать, что получат свободу за любой мелкий успех. А уж с демонами и подавно нужна твердая рука!

— Но эти джинны… — начала Ашмира.

— Они получат по заслугам, можешь мне поверить!

— Но чего же они заслуживают, как не…

— Жрица, — он снова расплылся в улыбке, еще шире прежнего, — дорогая жрица, теперь не время и не место. Давай обсудим все это позднее, когда благополучно доберемся до дворца. Обещаю, что тогда я тебя выслушаю. Устраивает ли тебя это?

Ашмира кивнула.