Кольцо судьбы. Том 2 (СИ)

- Так что покиньте зону риска - это приказ, - не став дожидаться его ответной реакции, я прошла к капоту автомобиля, открыла его и приступила к визуальному изучению содержимого. Не видя сержанта, я слышала, как он ненадолго замешкался, но, в конце концов, решил, что приказ есть приказ, и покинул зону риска. Довольно скоро я обнаружила несколько припрятанных проводков, отличающихся от прочих. И проведя по ним пальцами, нащупала квадратную коробку с рычажком. - Вот оно, - констатировала я шёпотом, неспешно вытаскивая коробку. От неё простирались провода, ведущие внутрь машины, под руль. Взяв кусачки, я выдохнула, прежде чем перекусить провод. Как только я это сделала, что-то пшикнуло под движком, затем из-под руля повалил едкий дым. Ещё одна бомба! Чёрт! Она уже была активирована, и мне ничего не оставалось делать, как бежать. Я успела отвалить от машины на несколько метров, прежде чем меня снесло намного дальше взрывной волной. Огнём опалило всю спину, буквально-таки зажарив бронежилет, отчего он приклеился к моей коже и запёк её. Не знаю, что было раньше - потеря сознания-кома-смерть или же приземление...

Не хотела бы помнить, да помню каждый мерзкий день, каждую отвратительную минуту каждого часа... после гибели мужа. Чёрное, омерзительное время! Я помню, как накануне похорон видела его... вопреки всем запретам и тому, что гроб просто обязан быть закрытым. Помню, как могла свободно плакать в морге, ведь мы были там с ним одни. Касаясь его безымянного пальца, я чувствовала контуры татуировки, и в памяти всплыли воспоминания о том дне, когда мы их набили. Потом были похороны - меня на них отпустили, всё было официально, по военным меркам. Мне вручили флаг как его жене. Там были преподаватели Центра, мои родители, друзья и сослуживцы Уилла. Но я ни с кем не разговаривала, даже не принимала соболезнования, потому что я бы не выдержала тогда! Если бы я подошла к маме, обняла б её, то заревела бы навзрыд. Я не могла себе этого позволить. Ведь я - воин. Поэтому я тихо плакала, скрывая лицо за большими чёрными очками. Тони и мои родители понимали. Они даже и не подходили ко мне, глядя с болью и состраданием. После похорон я изменилась - этот день позволил мне узнать себя с той стороны, с какой я сама себя не знала. В этот день я поняла, что способна быть чертовски сильной. Я помню нескончаемую едкую боль в груди. Я помню отчаяние. Помню тоску... невыносимую тоску по нему, родному, любимому. Я помню, как пыталась воскресить его даже, многократно проводила спиритические сеансы, вызывая его хоть на разговор. Но он не появился. Я помню, что плакала по ночам, каждую ночь. Но я помню, что делала это лишь наедине с собой. Я больше не позволяла себе расклеиться на людях. Никогда! Только по ночам, лишь наедине с собой я могла быть слабой, я могла лить слёзы. Но утром я заставляла себя встать и идти работать. Мне нужна была работа! Мне нужно было делать что-то! Я даже была готова работать круглосуточно. И, как только у меня выпадал шанс, я пахала как конь! Я лезла на рожон, но не слепо, а смело, и в этом был толк. Я обезвреживала бомбы без специального снаряжения, проникала в лагерь врагов с целью освободить заложников в майке и с автоматом. Не гнушалась шататься по минному полю, угоняла машины талибов, стреляла в ноги заложников, чтобы ошарашить террориста. Я вовсе не пыталась покончить с собой, я просто не боялась выполнять задания любого риска. Я мечтала забыться, не хотела расклеиться, я хотела быть воином! Я хотела приносить пользу, делать свою работу, смотреть в глаза смерти и не бояться её, но и в то же время не надеясь погибнуть. И пусть не все мои действия увенчались успехом для меня, мне всё же удавалось спасать чужие жизни. Благодаря мне бомбы обезвреживались, заложники освобождались, враги умирали. Хоть и та самая бомба взорвалась - никто не погиб, кроме меня. А ведь если бы сержант заглянул под капот и также - не разобрался бы в сложном механизме, то он бы погиб. И пусть меня считали безбашенный совсем, в моей работе был прок, и мне даже присвоили звание младшего лейтенанта. А потом отпустили в мир, от которого я давно отвыкла...

Январь 2010 года...