Кольцо времён. Путь Упуата

Под ноги метнулась тень. Лидка уверенно вела их к полуоткрытой двери, выходящей на оживлённый ночной базар. Когда Якоб выглянул наружу, в тесном переулке напротив между лавками с сувенирами он увидел очертания чёрного пса с горящими глазами и мысленно пожелал лорду Карнагану удачи.

Такси домчало их до площади Тахрир на удивление быстро и без происшествий. Борька нервничал, то и дело проверял телефон и смотрел в окно. Якоб тоже посматривал наружу, убеждаясь, что обычный ночной Каир не собирался превращаться в непроходимый лабиринт, полный теней.

Борька связался с дежурным охранником. Их встретили и даже проводили внутрь. Египтолог явно нервничал, но приветливо обсуждал что-то с охранником по-арабски. Потом разговор немного сменил тон – насколько мог понять Якоб, араб выразил соболезнования по поводу кончины профессора Тронтона.

Ночной музей был настолько же прекрасным, насколько и зловещим. Шёпот памяти, который Войник теперь слышал ещё отчётливее – не иначе сказывалось влияние Карнагана, – вторгался в границы восприятия. Экспонаты, скрытые за стеклом, казалось, приходили в движение, стоило лишь отвернуться. Статуи провожали незваных гостей взглядами из вечности, и некстати вспоминались верования древних египтян о том, что каждая статуя была вместилищем духа, Ка. О томящихся в стеклянных саркофагах витрин мумиях думать и вовсе не хотелось.

Друзья заглянули в кабинет, чтобы забрать ключи от запасников, и Борька деловито повёл Войника к заветным дверям. Якоб то и дело оглядывался, когда казалось, что за спиной раздаётся чья-то тихая поступь. К счастью, никого, кроме охранников, в музее не было… если не считать тех, чья память спала здесь, в этих залах.

В запасниках Якоба «накрыло» ещё сильнее. Он с тревогой смотрел на каждый ящик, в каждую тёмную нишу, куда не добирался тусклый свет зажжённых Борькой редких ламп. Свет то и дело мигал, а кое-где и вовсе гас. Это уже начинало действовать на нервы, но раздражение даже немного спасало от нарастающего тошнотворного чувства тревоги.

– Ящики на месте! – обрадованно воскликнул Борька, опередивший друга. – Теперь нужно проверить внутри, ничего не забрали ли. Я составлял опись и точно помню, где смотреть. Давай, помоги-ка мне…

Якоб хотел уже побыстрее покончить со всем этим и вернуться в лавку, поэтому поспешил за египтологом, когда странный звук привлёк его внимание. И звук этот казался знакомым…

Скрежет дерева, словно кто-то с гвоздями выкорчёвывал крышку деревянного контейнера. Множество крышек. Звон стекла…

– Что происходит? – вскрикнул Борька, резко оборачиваясь к Войнику.

Якоб неотрывно смотрел на проход между стеллажами, и все его инстинкты сошлись в одном-единственном желании: бежать.

– Оружие… здесь есть хоть что-то, похожее на оружие?

– З-зачем… зачем тебе? Вот там реконструировали топор эпохи Среднего Царства… длиннодревковый, как в Метрополитен-музее[50], знаешь. Вообще египтяне предпочитали лёгкие боевые топоры, но в эпоху смут…

Закончить экскурс в нью-йоркскую коллекцию Борька не успел – истошно заорал, когда из-за стеллажа показалась пара изломанных хрупких фигур. Якоб немедля метнулся к полкам, на которые указывал египтолог, и схватил топор, мысленно благодаря неизвестного учёного, которому пришла такая светлая мысль. Древко хорошо ложилось в руку. Лезвия шли двойным полумесяцем с одной стороны, и в целом это древнеегипетское оружие смутно напоминало бердыш.

Повреждённые рёбра отозвались острой болью, и на несколько мгновений перехватило дыхание, а в глазах потемнело.

– Доставай чёртовы кувшины! – крикнул он Борьке и двинулся на мумий, которые явно не собирались ждать, пока ему полегчает.

Иссушенные трупы, как и восставшие мертвецы троих жертв в гробнице, не издавали ни звука – просто мрачно пёрли вперёд, протягивая сухие ломкие руки. Чертыхаясь от страха, Яшка рубанул топором, надеясь немного остудить их пыл. Одна из мумий лишилась руки, у второй подкосились ноги. Воодушевлённый успехом, Войник рубанул ещё пару раз, поднял взгляд… и понял, что эти двое были только приветственным комитетом.

– Долго ты там ещё? – крикнул Якоб, не оборачиваясь и крепче перехватывая топор. – Говорил же, что помнишь!

Борька разразился цветастой тирадой по-русски и по-арабски.

– Ну ты там не спеши, да… может, уже сейчас и спешить будет некуда.

Всё мёртвое, что только лежало в проклятых запасниках, ожило и теперь жаждало свести знакомство – мумии и даже фрагменты мумий. По полкам, точно диковинные пауки, поползли чьи-то руки. С верхнего стеллажа скалился в тусклом свете лампы мёртвый бабуин в обрывках погребальных покровов. В опасной близости от ноги Якоба щёлкнула челюстями плешивая собака с тусклой жёлтой шерстью, но поспешно ретировалась обратно в темноту, как только получила удар топором.

Борька как раз закончил копаться в ящиках, сунул сосуды в рюкзак и обернулся. От его истошного вопля заложило уши.