Кольцо златовласой ведьмы

Но у Семена имелось собственное мнение. Остановившись у высокой ивы, чья шатрообразная крона свисала до самой земли, он поманил Вику:

– Только тихо. Смотри.

За зеленой завесой ветвей виднелась дорога. По ту сторону ее и правда находилась остановка, кирпичная, разрисованная яркими красками и нарядная, как пряничный домик. Автобус дремал на солнце.

И черный джип, который явно кого-то дожидался.

– Он в политику полез. И теперь набирает лоск, – Семен прислонился к стволу ивы, нимало не заботясь о том, что костюм пострадает – ствол вряд ли отличался чистотой, да и успел покрыться толстой корой лишайника. – У него имидж патриарха. И советники его убедили, что семья у него – неправильная.

Ну да, пятеро детей, из которых трое – не от жены.

– Не в том смысле, в котором ты подумала. Он уже дал интервью, где раскаялся в ошибках молодости. У нас не Запад, у нас если налево ходишь, то – мужик! И вообще, он же детей не бросил.

Странно так было это сказано, со злостью.

– Лучше бы бросил, честное слово.

Из джипа вышел парень в сером костюме. Он осмотрелся, подошел к водителю автобуса и о чем-то принялся его расспрашивать. Долго. Подробно. Водитель пожимал плечами, махал руками, словно пытаясь отбиться от такого назойливого интереса.

– Нет, дело в другом. Светка – вдова. А мы вот… до сих пор не женаты.

– И при чем здесь я?

– Ну… при том, что тебя одобрили. Дочь партнера, но – не родная. Не фотомодель. Не актриска. Не светская львица. Не феминистка, не анархистка… короче, много чего «не».

Нет, это не с Викой происходит!

– Ни родни. Ни чинов. Ни связей. Ты – обычная. Среднестатистическая, – Семен смотрел на нее с сочувствием. – Пролетариату такое придется по вкусу. У нас любят сказки о Золушках.

Охранник с кем-то связался по рации. Доложил. Выслушал. Вернулся к джипу.

И не уехал.

А если он вообще не уедет? Сколько еще Вике в кустах прятаться?

– Твой отчим нуждается в поддержке нашего отца. А твоя мать…

…будет рада устроить Викину личную жизнь.

Вот это попала, так попала!

– И что мне делать?

Бежать на край мира? Не к Машке, а… куда?

Бросить работу? Квартиру?

Город?

– Я же говорю, распишитесь с Серегой. А потом – разведитесь. Всем головной боли меньше будет. Или если Серега не захочет доигрывать, то со мной можно расписаться.

Замечательная идея – выйти замуж, чтобы все от нее отвязались!

– Не думай, я понимаю, что не слишком-то интересен сам по себе…

Ветви ивы покачивались, и Вика не могла отделаться от ощущения, что убежище это крайне ненадежно. Вот сейчас парень, который расхаживает вокруг джипа, остановится, обернется, заметит Вику…

– …и не собираюсь на чем-то настаивать. Я бы тебе не мешал. И ты мне тоже.

– Послушай, – Вика отодвинулась в тень. Вот что ей делать? До заката в кустах сидеть? Она – взрослая самостоятельная женщина, несмотря на то что маменька считает Вику глупой девочкой, которая без маменькиного благословения и шагу сделать не способна. – Я не собираюсь играть в эти игры. Возможно, ты привык поступать так, как тебе отец велит, но для меня он – посторонний человек. – А маменька – нет. Подло это с ее стороны – такую сделку заключать! Но сама влезла, сама пусть с Антоном Сергеевичем и разбирается. Вика – ни при чем. – Ты извини, – она вдруг поняла, что накричала на человека, который вполне искренне пытался ей помочь. – Я не на тебя злюсь. Просто… как-то дико это все, верно?

– Ага, – Семен кивнул. – Мне возвращаться надо. – А Вика? – Пойдем. – Нет уж! Лучше кусты, чем тот дом. – Я тебя в одно место отведу. Там ждать удобнее будет. – Кого? Или чего? – Я Сереге эсэмэску скину, он тебя подберет и в город отправит. Там уж вы придумаете что-нибудь вместе. Ему с отцом не впервой воевать.

Тайное место находилось недалеко, аккурат за зарослями крапивы, за прогнившим, покосившимся забором, из которого торчали ржавые гвозди. Заросший малиной двор. Старые яблони, подымавшиеся из колючего кустарника, словно рифы из зеленого моря. И древний дом.

– Ты не бойся, он крепкий, – поспешил успокоить ее Семен и первым ступил под осевшую крышу. – Мы тут в детстве когда-то играли… ну, или прятались. – В доме пахло гнилым деревом, плесенью и еще чем-то химическим, резким. – Тут, конечно, не фонтан, но лучше, чем на улице. – Вика могла бы и поспорить, но это было бы крайне невежливо с ее стороны. Из полуразрушенной печки Семен вытащил раскладной стульчик, какой используют рыбаки, стопку газет двухлетней давности и одеяло, которое кинул на пол. – Вот, посиди… почитай. Эти на остановке сидеть будут до темноты. Побоятся назад идти без тебя… а Серега, думаю, через час-другой появится.

Час-другой-третий… затянувшаяся игра в прятки. А главное, чем дальше, тем острее Вика ощущает собственное одиночество. Ведь глупость же – прятаться!

А еще большая глупость – позволять применять к себе методы «дрессировки».

Вика обошла комнату, перевернула газеты – пыльные влажноватые листы пожелтели. Присев на стул, она некоторое время просто сидела. Но было скучно. И Вика вышла из дому.