Колумб

Она была добра к нужным людям. Она была беспощадна ко всем, кто был ей неугоден. Беспощадна и неумолима. Не личными симпатиями и антипатиями руководствовалась она, милуя и карая своих подданных. Как усохшую ветвь, она отсекала от ствола власти любого деятеля, чьи поступки, убеждения, мысли не согласны были с державными интересами или с принципами единой и истинной веры.

Принципы веры и державные интересы переплетались между собой теснейшим образом. Она была свято убеждена — бог благословил и одобрил костры святой инквизиции, ибо ее помыслы были высоки и чисты: Испания должна стать царством божьим на земле, могучим и процветающим, землей обетованной, в которой не будет ни мавра, ни иудея и откуда во ад отправлены будут все дурные христиане.

Она обладала острым умом, необыкновенной памятью, умением мгновенно схватывать суть любого государственного дела.

Кинтанилья и Сантанхель считали лучше ее. Деса был сильнее в богословии, король Фердинанд в искусстве темных дипломатических интриг.

Однако и в части финансов, и в сфере религиозной политики, и в вопросах войны и мира решающее слово принадлежало королеве, и слово это было продуманным и веским.

Фердинанд был беспринципным лицемером, Изабелла лицемеркой принципиальной. Она нарушала обещания и договоры, когда в том видела государственную необходимость. Без лисьей хитрости Фердинанда, с печальной миной, с глубоким сокрушением, и жертвы ее вероломных решений до конца своих дней сохраняли веру в ее справедливость и тешили себя напрасными надеждами на ее милость.

Она навечно пленила душу Колумба. Пережив королеву, он горячо молился за упокой ее души. Он помнил — она велела снять с него кандалы в злосчастном 1500 году, и забывал, что не без ее ведома он был в эти кандалы закован.

Католические Короли… Это звание Изабелле и Фердинанду в 1493 году присвоил папа Александр VI за рвение в делах истинной веры и за одоление гранадских супостатов. Себя они таковыми считали и до папского пожалования. Разве не промыслом господним одолели они своих врагов, утвердились на шатких престолах, выпололи сорные травы ересей, захватили последний оплот богомерзких мавров?

Deus vult — господь желает — таков был девиз первых крестоносцев, которых Петр Амьенский повел в Святую землю.

Deus vult — так думали католические короли в январе 1492 года, утверждая Колумбов проект.

Cui prodest? Кому он был выгоден? Кому нужны были несметные богатства стран Востока? Кому по душе был новый крестовый поход в земли азиатских язычников? Кому грезилась великая Кастильско-Арагонская империя, владеющая чудо-городами Катая и долиной Ганга? На этот вопрос католическая чета, единая в своих помыслах и расчетах, могла с большим основанием, чем все ее советники, ответить — НАМ!

ПОБЕДА В САНТА-ФЕ

Формула «Cui prodest?» объясняет многое, но далеко не все. Она действует безотказно, когда речь идет о деле заурядном, ясном, сулящем несомненные выгоды. Она, однако, не всегда применима, коли замыслы и проекты необычны и безумны…

Замысел Колумба, безумный и дерзкий, туго внедрялся в сознание его современников. Правда, к экстравагантным предложениям упрямого генуэзца за шесть с половиной лет успели уже притерпеться в Кастилии, но и в начале 1492 года они вызывали недоумение и сомнения.

К несчастью, никто не вел протоколов на переговорах в Санта-Фе. Не оставили мемуаров и их непосредственные участники. Только папский легат Алессандро Джеральдини упомянул о горячих спорах между сторонниками и противниками проекта. Но его «Itenerarium» — записки о пребывании в Испании — увидели свет спустя сто с лишним лет после смерти автора, и создается впечатление, что чья-то рука внесла дополнения и поправки в первоначальный текст рукописи.

Версии же Фернандо Колона и Лас Касаса чрезвычайно интересны, драматичны и, увы, не слишком правдоподобны. Во всяком случае, их сообщения о событиях в Санта-Фе навсегда останутся истинным кладом для романистов и авторов киносценариев…

Оба они писали, что в один далеко не прекрасный для Колумба момент переговоры зашли в тупик. Королева склонилась на сторону противников проекта, и, получив отказ, Колумб покинул Гранаду и отправился в сторону Кордовы в намерении навсегда докинуть Кастилию и перебраться во Францию, где уже третий год боролся за проект западного пути его брат Бартоломе.

Между тем к королеве явился Луис де Сантанхель. Хотя говорил он с Изабеллой без свидетелей, но это нисколько не помешало Лас Касасу вставить в его уста длинную речь в защиту Колумбова проекта. Далее оба автора утверждают: произошло чудо — королева вняла доводам Сантанхеля и послала вдогонку беглецу придворного альгвазила. Альгвазил настиг Колумба в двух лигах от Гранады, у моста Пинос, генуэзец возвратился в королевский лагерь, и все его требования были немедленно и полностью удовлетворены.