Колумбайн

Руководство школы назначило общее собрание учеников на вторую половину дня в четверг. Огромную толпу могли вместить только самые крупные церкви. Собрание проходило в храме общины Вест-Боулез. Было объявлено, что оно должно пройти в неформальной обстановке для того, чтобы дать всем ученикам возможность встретиться в одном месте. Мистер Ди не планировал выступать, но директора прервал один из преподавателей, который обратился к нему со словами: «Фрэнк, ты им нужен. Тебе надо выйти к ребятам».

Фрэнк шел по коридору в сторону нефа церкви и думал о том, что скажет ученикам. Некоторые из его друзей, а также коллеги-преподаватели настоятельно советовали ему больше не плакать перед микрофоном. «Послушай, ты же не хочешь, чтобы о твоем поведении начали писать федеральные СМИ? – говорили они. – Не надо рыдать на сцене, это многие расценивают как проявление слабости». Один раз он уже расплакался перед аудиторией, и это сошло ему с рук, но вот второго подобного случая пресса ему не простит.

Специалисты, помогающие пережить утрату и горе, придерживались другого мнения. Они говорили о том, что дети выросли на западных ценностях, согласно которым настоящие мужчины не плачут, слезы – для слабаков и многие не воспринимают всерьез психоанализ. «Фрэнк, ты ключевое лицо в этой истории, – наставлял один из преподавателей с психологическим образованием. – Ты человек эмоциональный, и не должен скрывать чувств. Если будешь сдерживать их, то дашь другим пример». Фрэнк понимал, что его поведение будут копировать многие, главным образом мальчики, которые и так были довольно зажатыми. «Фрэнк, ты можешь помочь им понять, что показывать чувства не стыдно, – продолжал все тот же педагог. – Поэтому дай им разрешение на то, чтобы демонстрировать эмоции».

Когда директор вышел на трибуну, ученики принялись скандировать так же, как и во время его выступления перед выпускным балом: «Мы – Ко-лум-байн! Мы – Ко-лум-байн!» Дети кричали все громче, уверенней и более настойчиво. Только стоя на сцене, мистер Ди понял, как ему самому нужна была поддержка учеников. А он-то думал, что здесь игра в одни ворота, мол, только он должен «подпитывать» учеников, а не наоборот. «Я не смог больше притворяться, – вспоминал он позднее. – Я вышел на сцену, увидел аплодирующих мне детей, и слезы снова полились из глаз».

На этот раз директор решил разобраться с вопросом слез. «Парни, поверьте, сейчас не лучшее время для того, чтобы демонстрировать, какие вы мужественные, – говорил он. – Чувства – это чувства, и если вы их прячете, это совершенно не свидетельствует о том, что вы сильный человек».

Это был последний раз, когда мистер Ди плакал на людях.

Перед руководством школы возникла проблема, как ученики будут заканчивать учебный год. Им надо было возвращаться в школу, но полицейские еще несколько месяцев никого не пускали на место преступления. Через неделю после трагедии администрация решила возобновить занятия в расположенной поблизости школе Чэтфилд, традиционно выступавшей главным соперником «Колумбайн». Учились в две смены: дети из «Колумбайн» ходили на занятия во второй половине дня, а из Чэтфилд – в первой. Было принято решение уменьшить количество часов обучения до конца года.

Возникали также вопросы о том, что делать со школой в будущем. Некоторые предлагали сровнять ее с землей, так как не хотели, чтобы их дети учились в здании, в котором произошло массовое убийство. Другие утверждали, что не стоит этого делать, потому что в конечном счете никому лучше не станет. В колонке редактора Rocky Mountain News в четверг писали следующее: «Если ученики, их родители и преподавательский состав «Колумбайн» сочтут, что больше не могут продолжать использовать здание, наша газета начнет сбор средств на строительство новой школы и будет лоббировать вопрос стройки на уровне властей округа и штата. Если все решат, что надо продолжать обучение в здании, мы полностью поддержим это решение и поможем изыскать средства на ремонт».

Пастор Билл Оудемолен готовился к проведению похорон двух человек: Джона Томлина и Лорен Тоунсенд. Усопшие были прихожанами его церкви Футхиллз Байбл. Пастор прошел через Клемент-Парк и принюхался. Пахло сатаной. Сатана был где-то рядом. Святой отец чувствовал достаточно резкий и неприятный аромат, который, будь еще более сильным, мог бы ударить в голову. Враг в прошлый вторник показал свой оскал, но пастор знал, что главная битва все еще впереди.

– Я чувствую присутствие сатаны, – вещал святой отец во время воскресной службы. – Во вторник сатана показал нам, на что он способен. У него есть план. Сатана хочет, чтобы Литтлтон жил в страхе. Он хочет, чтобы мы боялись людей в черных плащах, готов в косметике, потому что все это должно говорить нам: смотрите, как силен сатана!

По каналу ABC пастор видел передачу о последствиях массового убийства в Падуке в штате Кентукки через тринадцать месяцев после трагедии. Пастор сказал прихожанам, что убийства в школе внесли раздор в души и жизни жителей города.