Колумбелла

О том, что может случиться потом, когда Кинг найдет Кэтрин в «Капризе», я не хотела представлять. Единственной моей мыслью была мысль о тихом горном луге. Эта картинка многое мне рассказала. Она рассказала мне о человеке, мечтающем о мире.

Глава 9

Когда наше такси выехало из Кристианстеда и мы оказались на открытой местности, я быстро поняла, что остров Санта-Крус резко отличается от Сент-Томаса, где преобладали горы. Большую часть этого, гораздо более крупного, острова занимали обширные плоские пространства, на которых встречались поля, сахарного тростника и ананасов. Огромные плантации давно ушли в прошлое.

Мы ехали По хорошим дорогам с не слишком оживленным движением, и Кинг, казалось, немного расслабился. Он спокойно рассказывал мне об острове, его мрачной и бурной истории.

Для работы на плантации требовались рабы, поэтому свобода на Санта-Крус пришла значительно позже, чем на Сент-Томас, ценой кровавых восстаний, отголоски которых тлеют до сих пор. Жители Сент-Томаса демократичны и не различают цветов кожи. Может, там и бытуют свои предрассудки, но они скорее географического порядка. Дело в том, что коренные жители смотрят на любого приезжего с континента, к какой бы расе он ни принадлежал, сверху вниз. А на Санта-Крусе людей с белой кожей до сих пор встречают с некоторым недоверием.

Я слушала Кинга, понимая, что он нарочно избегает говорить о том, что ждет нас в «Капризе», и не осмеливалась ни о чем спрашивать.

Когда такси свернуло с главной дороги на боковую, он сказал водителю:

— Остановите у ворот, пожалуйста.

Мы вышли из машины. Кинг расплатился и повел меня к двум высоким каменным порталам с полузакрытыми двойными воротами между ними.

— Первый каприз, — пояснил он и показал на сооружение.

На вершине правого столба красовался внушительных размеров каменный единорог, скребущий землю передней ногой и, как мне показалось, поглядывающий на нас с насмешкой. На противоположном столбе такой же единорог сохранился гораздо хуже — он был без головы и передней, скребущей землю ноги.

— Этого малого разбили очень давно, еще во время восстания рабов, — сообщил мне Кинг, распахивая ржавеющие ворота. — Они пытались сжечь дом, но работники, преданные Хампденам, его спасли. Пока молодой Роджер не погиб в Корее, дом всегда наследовался по мужской линии.

На Санта-Крусе дожди шли чаще, чем на измученном засухой Сент-Томасе, и, должно быть, недавно тоже прошел дождь, потому что песчаная дорожка, по которой мы шли, в некоторых местах была еще влажной. Кинг шел неторопливо, словно у нас в запасе было все время в мире, а на подступах к дому нам ничто не угрожало.

Справа стояли развалины мельницы без крыши, но с огромной сохранившейся каменной трубой. Дальше тянулась изгородь из таких огромных филодендронов, каких я никогда не видела. Она защищала сад против штормов, нередко бушующих на Карибском море.

Когда дорожка сделала крутой поворот, Кинг, положив руку мне на плечо, внезапно остановился. У меня перехватило дыхание — я ожидала увидеть впереди зеленоглазую женщину, но оказалось, что он хотел, чтобы я полюбовалась «Капризом».

Ни одна фотография и даже вдохновенный рисунок Лейлы не могли должным образом передать очарования этого великолепного старинного дома. Он был сложен из камня и кирпича, привезенных в прошлом столетии в трюмах парусных судов. Стены в прошлом были покрыты краской, которую вряд ли теперь можно было воспроизвести, но и по сей день кое-где еще сохранились ее розовые островки. Дом был построен в стиле старых особняков Джорджии, с дверью в углублении, обрамленной белыми колоннами и орнаментальным веером наверху. Кирпичные ступени ровным полукругом веди к входу, а ряды окон по обеим сторонам были закрыты высокими белыми ставнями. Но одно окно наверху, было открыто. Кинг почти одновременно со мной заметил это и напрягся. Может, кто-нибудь наблюдает оттуда за нами?

Он крепче сжал мое плечо:

— Давайте войдем! Если мы кого-нибудь встретим, то вы тут потому, что я предложил показать вам дом!

— Погодите, — остановила я. — Прежде чем мы войдем, я хочу кое-что вам сказать. В офисе вы говорили нечто такое, чего я не могла принять.

— И что же? — нетерпеливо спросил он, желая, поскорее закончить дело, для которого он и приехал сюда.

— Эта фотография горного луга на фоне вершин… Вы говорили, что не сможете туда вернуться. У меня тоже есть такое место!

— Он удивленно посмотрел на меня, но я продолжила:

— Оно находится близ озера Мичиган, где я обычно играла в детстве. Может, не так красиво, как ваше, но очень спокойное, и до сих пор мне иногда помогает. Я могу закрыть глаза и мысленно отрезать себя от всего мира. Я могу пойти туда и посидеть там, хотя, по сути дела, этого места больше нет — там теперь мотель. Но никто никогда его у меня не отнимет! Когда мне очень плохо, я мысленно переношусь туда и думаю, а потом мне кажется, что я могу справиться со всеми моими проблемами!

Я говорила сбивчиво, неуклюже, потому что очень боялась, что он сочтет меня глупой, наивной, может, сентиментальной и будет надо мною смеяться.