Колумбы российские

Для того чтобы не терять времени и немедленно начать обычную работу на морских промыслах, ловить рыбу и охотиться на морского зверя, Баранов оставил при себе в Новоархангельске все суда, пришедшие с ним, кроме «Ростислава», а также все байдарки с кадьякскими рыбаками, которых он намеревался перевести на постоянное жительство в Новоархангельск. Корабль «Ростислав» он отправил к Баннеру на Кадьяк еще до ухода «Невы» с подробным докладом о радостном событии на Ситке — победе над ненавистными колошами и основании новой столицы Русской Америки — Новоархангельска.

Трудно представить себе радость Баранова и его верных сподвижников, когда они установили высокий флагшток посредине крепости и подняли на нем флаг Российско-Американской компании. В тот же день в книгах компании он записал точное расположение Архангельской крепости, вычисленное штурманами его кораблей — 57°15' северной широты и 135° 18' западной долготы.

Еще до отъезда Лисянского Баранов попросил капитана собрать всю команду корабля и торжественно объявил всем свою личную благодарность за оказанную помощь в захвате крепости.

— А тех, — хрипло проговорил правитель, — кто жизни свои положили за правое дело, за русское дело в далекой Америке, мы, жители Русской Америки, будем до конца дней своих помнить и навечно петь в храмах наших «вечную память»…

А вам, герои русские… низко кланяюсь… — и Баранов низко поклонился, дотронувшись рукой до палубы… — кланяюсь, и от меня лично и от имени компании жалую всех раненых при штурме крепости и капитана корабля Юрия Федоровича Лисянского денежными наградами…

Он приостановился и потом добавил:

— Капитану Лисянскому — две тысячи рублей, обоим героям — лейтенанту Повалишину и лейтенанту Арбузову, получившим серьезные ранения, — по тысяче рублей каждому, а корабельному доктору и мичманам Берху и Ковердяеву, штурманам Калинину и Корюкину будет выдана награда в размере их четырехмесячного жалованья… Всем прочим чинам команды будут выданы денежные награды в зависимости от их срока службы на флоте и жалованья…

Слова Баранова были так неожиданны, что все как один закричали «ура!» Вверх полетели шапки.

Растроганный Баранов молча стоял и улыбался, не замечая, что по лицу у него текли слезы радости.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ: ПЕРВАЯ ЗИМА

1

Зима 1804 года, первая зима Баранова и его сподвижников на острове Ситке, была, пожалуй, самой суровой и самой тяжелой за всю многолетнюю его службу в Америке. Зима наступила быстро — мокрая, дождливая и ветреная, и не дала возможности как следует обстроиться и обзавестись прочными домами. Жилища были сколочены временно, на живую нитку, чтобы хоть где-то разместиться.

И результат оказался плачевный. Крыши протекали, вода капала на головы, люди ругались, в щели дул свирепый ветер и залетали брызги — а деваться было некуда. По крайней мере над головой была какая-то крыша. Так жили рядовые русские промышленные и так же жили алеуты и креолы с Кадьяка. А главное, не лучше было и жилище самого «главного правителя американских колоний Российско-Американской компании» Баранова.

Зима подкралась неожиданно, как оказалось, значительно раньше обычного в этих широтах и, как и следовало ожидать, нарушила все планы Баранова по устройству нового селения на Ситке.

Как-то уж завелось так у Баранова в Америке, что природа насторожилась, настроилась против него и нет-нет да вдруг, исподтишка, наносила ему удар, и удар в такое время, когда он свалил бы любого. Не таков был Баранов. Невысокий, коренастый и… упрямый, как дьявол. Пошатнется Баранов от свирепого удара, крякнет, оправится, да еще злее бросит вызов — покажет кукиш, видали, дескать, и не такое!

Но… трудно, ох как трудно бывало иногда. И в эту зиму стало еще труднее. Натянулась тетива до предела, вот-вот лопнет. Стали валиться люди от цинги вскоре после Нового года. Опять то же самое — не хватало продуктов и вдруг исчезла рыба. Опять перешли на коренья да на ракушки всякие. А тут и индейцы оправились, почувствовали, что слабеют русские в Новоархангельске, осмелели и стали показываться все ближе и ближе к русскому селению. Видно, готовились повторить разорение крепости, как это было два года тому назад. А холод, голод и цинга вершили свое дело. Число колонистов стало угрожающе сокращаться.

Баранов послал одно из своих судов на Кадьяк с требованием о помощи провизией. Корабль ушел и не вернулся. Что с ним случилось, никто не знал. Люди продолжали валиться с ног.

Большую моральную поддержку Баранову оказывали его главный помощник Кусков, а также старший охотник Тараканов. Словно каменная стена стояли за спиной правителя оба его сподвижника и, казалось, Ничто не могло пошатнуть в них уверенности в Баранове и в том, что он их всех вызволит из беды.

Чем больше наблюдал за ними правитель, тем больше убеждался, что само провидение послало ему таких помощников, что и Тараканов избежал страшной участи своих приятелей в Михайловском только потому, что самому Господу нужно было сохранить его для Баранова.