Колумбы российских древностей

В первые тома будущего многотомного издания летописей по замыслу членов Румянцевского кружка должны были войти в первую очередь Радзивилловская и Ипатьевская летописи. Радзивилловскую готовил к публикации Оленин. О его работе практически ничего не известно: она не была завершена. Сохранились сведения лишь о том, что Оленин не следовал плану, предложенному им вместе с Ермолаевым в 1814 г., а использовал для вариантов другие летописи.

В 1818 г. к подготовке издания Ипатьевской летописи по списку Библиотеки Академии наук приступил Анастасевич. К ее копии он начал подводить все варианты по Хлебниковскому и Ермолаевскому спискам. Современников поражало огромное количество этих вариантов. Свою работу Анастасевич продолжил и после смерти Румянцева. В 1837 г. Круг передал рукопись Анастасевича в Академию наук, где впоследствии ее использовали при издании «Полного собрания русских летописей»[138].

В 1824 г. Румянцев задумал издать найденную Супрасльскую летопись, ранее опубликованную Даниловичем польской графикой. К работе предполагалось привлечь Даниловича, Лелевеля, Бобровского, Григоровича и Лобойко. Выдвигалось несколько проектов этой публикации, но ни один из них не был воплощен в связи со смертью графа.

Важным событием в истории русской исторической науки первой четверти XIX в. стало издание Софийской Новгородской летописи, осуществленное по поручению Румянцева Строевым[139]. Исследователи получили ценный источник по древнерусской, прежде всего новгородской, истории. Самостоятельное значение имели опубликованные здесь же Русская Правда Карамзинской редакции, «Хожение» Афанасия Никитина, ранее известное лишь по выпискам в «Истории» Карамзина, и другие исторические памятники.

Готовя эту публикацию, Строев имел в своем распоряжении четыре неизданные списка летописи (обнаруженный им в библиотеке Воскресенского монастыря, из коллекции графа Ф. А. Толстого и два Московского архива Коллегии иностранных дел). В основу первой части издания был положен список Ф. А. Толстого, в основу второй части — списки Московского архива Коллегии иностранных дел и библиотеки Воскресенского монастыря. Такое соединение разных списков носило оттенок искусственности, поскольку нет оснований полагать, что именно в этом виде мог быть недошедший первоначальный текст. Фактически издавался не отдельный памятник, а куски разновременных списков. «Невразумительные чтения» списков Строев решительно исправлял на основании их сравнения, предлагая свою интерпретацию текста. В стремлении к «очищению» памятника Строев отдавал дань археографическим традициям XVIII в. Их усовершенствование с его стороны заключалось в том, что в примечаниях к основному списку были приведены все разночтения списков, в том числе и тогда, когда в основном издаваемом списке содержались «восстановленные» им чтения. Читатель, таким образом, мог сравнить чтения всех списков и вариант самого Строева. Такой метод издания был вполне обоснован, хотя он и затруднял изучение памятника, а об основном списке давал неверное представление. Целесообразнее было бы давать «восстановленное» чтение вместе с вариантами в подстрочных примечаниях.

В предисловии к публикации Строев четко сформулировал мысль о предпочтении «возможной точности» издания текстов исторических источников — «буквальной», когда сохранялись все ошибки подлинника, вышедшие из употребления буквы и т. д. Не в этом, а в правильном «словоразделении» состоит «истинная точность» научной публикации, отмечал он.

Издание оказалось совершенным по археографическому оформлению. Помимо примечаний по тексту, оно включало факсимильное воспроизведение образцов почерков трех рукописей, восьми филиграней, а также раздельные указатели имен собственных, географических наименований, монастырей и церквей, дополнения и поправки. В составлении указателей, требующих огромного внимания и терпения, Строев в то время был непревзойденным мастером.

Самостоятельное научное значение имело и предисловие Строева, где дано тщательное описание использованных рукописей, изложены правила издания и впервые высказаны новые взгляды на историю русского летописания. Сформулированная здесь им мысль о характере русских летописей как компиляциях, сводах предшествующих памятников разных авторов открывала новые пути изучения летописей на основе выделения в них целых слоев разнородных источников и их самостоятельного использования.

Вместе с Калайдовичем Строеву при подготовке издания Софийской летописи удалось установить византийский источник летописца Нестора — «Временник» Георгия Амартола.