Колумбы росские

Офицеры рассматривали ее, обуреваемые противоречивыми желаниями. Далеко на востоке простиралась Америка. Что ожидало их в ней? Суровая неизвестность, новые лишения?.. А на юге, в теплых широтах, такая близкая, солнечная, по слухам полная несметных сокровищ, манила к себе земля Гамы. Почему Шпанберг не мог допустить ошибку в обсервации и пересечь совсем иное место, вблизи которого, чуть за горизонтом, вздымались серебряные берега острова Фортуны? Ученый человек, астрономии профессор, знал, должно быть, поболее, чем несимпатичный всем участникам экспедиции Мартын Шпанберг, прозванный за непомерную даже в то жестокое время грубость и крутой нрав «каторжным генералом». Да и капитан-командор, обладающий, в чем моряки не сомневались, тайнами брига «Кастрикум», не стал бы радеть о пустом деле после грозных предупреждений Адмиралтейств-Коллегии.

— Инструкция велит нам проведать американские берега, а не землю Гамову, — упорствовал Чириков. — Курс должно избрать, яко сии вековечные странники ныне. — Он показал на облачные армады, влекомые ленивым ветерком на восток. — Время коротко, и все назначенное для исследования пространство не будет никакой возможности обойти в одно лето. Когда ж исполним долг свой, то плыть согласен я к оной земле не без пользы для счислений господина профессора и противных ему Шпанберговых записей.

Голоса разделились. Чихачев и Елагин повторили мнение командира «Святого апостола Павла»: не отвлекаясь, проложить курс на восток. Ваксель и Эзельберг, воспитанные на традициях космографии, приняли сторону Делиля.

Последнее слово принадлежало Берингу.

Капитан-командор раздумывал. Смущала рассудительность помощника: не зря Адмиралтейств-Коллегия «утверждалась на Чирикове по искусству его и не без надежды добраго плода в экспедиции». О том гласила инструкция, лежащая на столе перед командующим. Чувство долга ратовало за поход к Америке, а затаенные мысли тянули к земле Гамы: обретя ее, Беринг наверняка сумел бы восстановить свой авторитет. В инструкции не упоминалось о ней, но Адмиралтейств-Коллегия предписывала «действовать по мнению и предложению профессора».

— Приговорим без ущерба для долга нашего, — сказал старик. — Итти к юго-востоку по румбу зюйд-ост-тен-ост до сорок шестаго градуса; достигнув, повернуть к востоку по румбу ост-тен-норд и проведывать Америку до успения богородицы[83], дабы возвратиться к здешней гавани прежде заморозков.

— Время дорого, Иван Иванович, — предупреждал помощник. — Не было б печали о днях загубленных сверх прежних. Зело удивительно, почему чужестранныя мореплаватели не пекутся взять во владение землю Гамову. Срок немалой для исканий: почитай, сто лет минуло.

Капитан-командор поспешил закончить конзилию.

— Прошу, собрав людей, — наказал он, точно не слыша Чирикова, — разъяснить инструкцию: экспедиция секретна и при случае, ежели встретим какия корабли чужия, говорить, что посланы исполнить волю блаженнодостойныя памяти императора Петра Великаго для узнания, сходится где Азия с Америкою или они разделены проливом.

Он отпустил моряков и наедине ответил Чирикову:

— Батюшка, Алексей Ильич. Великую веру имею я в нахождение земли дон Жуана де Гамы. Коль скоро сыщем при ней гавань, сподручнее проведать берега американския, до коих, сдается мне, прилепилась она.

Чириков, осененный догадкой, сообразил: рассказ о корабельном журнале «Кастрикума» справедлив; тайны голландского брига хранятся на борту «Святого апостола Петра».

Старик, снисходительно улыбаясь помощнику, проводил его к трапу.

— Желаю благополучия, Алексей Ильич.

Капитан откланялся и слез в шлюпку, где поджидали штурман и лейтенант.

Дюжина весел радужно сверкнула на солнце мокрыми лопастями. Шлюпка, огибая флагманский корабль, проплыла мимо оконца каюты командующего экспедицией, и моряки увидели привычное: став на колени перед киотом, Витус Беринг бил седой головой несчетные поклоны, вымаливая у Николы-угодника попутный ветер вояжу к земле дон Жуана де Гамы.

ГЛАВА VI ТАЙНА ВИТУСА БЕРИНГА

…К неведомым брегам пловец

спешит по дальности безмерной.

Ломоносов

Пробираясь сквозь слякотную мглу, «Святый апостол Петр» спускался на юг. Монотонно гудел ветер в невидных парусах, скрипел раскачиваемый океанской зыбью деревянный кузов, лениво и глухо стучали в него поперечные волны, выматывала людей назойливая бортовая качка. От нее некуда было укрыться: всюду кренило под таким углом, что палуба ускользала из-под ног, а солдаты, набранные в экспедицию из Охотского острога, вповалку лежали среди бревен, ящиков и бочек с пресной водой.

Из утреннего сумрака выступали расплывчатые очертания надстроек, рангоут, шканцы и громоздкое штурвальное колесо. Двое рулевых насилу ворочали его.