Колыбель

Богдан быстро набрал номер Абуладзе. Трубку не поднимали. Секретарь понял, что Абуладзе звонил не из дома. Богдан Гордеевич стал одеваться. Вспомнил о корсете. Придется без него. Надо же когда-то решиться. Костыли враз оставил. Решил и оставил. С тростью, правда, приходится ходить. Но это ненадолго. С выездом за пределы района не торопится. Концы немалые. Главный врач пока не советует. Один раз выедешь раньше времени, потом никому не докажешь, что поспешил.

Минут через пятнадцать Жванок катил по только что построенной бетонке в рабочий городок. Без корсета сидел напрягшись. На стыках плит потряхивало. Спина отзывалась на толчки остро, словно покалывало ее иголочкой. Он придерживал ход машины, будто боялся, что кончик иглы отломится и останется в нем постоянной болью.

Небольшой пока — величиною в средний городской квартал — строительный городок не спал. Жители от мала до велика толпились на улице, глядели на разрушенный дом. Галдели, ждали объяснений.

Следом за секретарем райкома партии примчалась пожарная машина, надобность в которой уже отпала. Однако пожарные добросовестно вылили имевшуюся в цистерне воду на едва дымящийся угол девятого этажа. Начальник милиции прибыл позже всех и вполголоса распекал участкового за то, что тот, увлекшись изложением своей версии взрыва, позабыл вовремя сообщить в райотдел.

— Бондаренко, я вас разжалую, — ворчал майор Сокол, не глядя на суетившегося рядом лейтенанта.

— Вадим Петрович, клянусь честью, не нарочно я. Увлекся и в самом деле.

— Как мне в глаза секретарю глядеть? Больной, ему в машине ездить категорически запрещено, — здесь, а я, военный человек, прибыл последним.

— Вадим Петрович! Прошу извинить. Впредь, клянусь честью, не повторится.

— Ладно, кончим! — отмахнулся от участкового майор и пошел навстречу двигавшимся в его сторону Жванку и Абуладзе.

Но Бондаренко не отстал от начальника милиции.

— Есть, есть тут элементы, Вадим Петрович! Помните, я докладывал, когда целая серия поломок была — на кране, на подъемнике, на экскаваторе...

— Все это досужие твои домыслы, Иван. Пора всерьез думать о своих обязанностях.

— Если кто-то и врэдит на стройке, — громко, посверкивая толстыми стеклами очков, заявил первым подошедший к Соколу начальник строительства, — так это Абуладзе. Я гранату или зажигательную бутылку бросил. Это я срываю сроки сдачи объектов и заметаю таким образом следы недоработок.

— Ты нам, Амиранович, мозги не пудри, — остановил Абуладзе Жванок. — Ясно, что тут произошло. Ясно и то, что у тебя на стройке порядка не стало! Я это и до шаровой молнии мог бы тебе сообщить. Она только ускорила это мое признание.

— А вы, значит, товарищ первый секретарь, склоняетесь к естественной природе взрыва? — не утерпел крутившийся около Бондаренко.

— Уймитесь, лейтенант! — одернул участкового недовольный начальник милиции. — Сколько можно?

Бондаренко ретировался, приумолк. Лишь бросал значительные взгляды то на гомонящую толпу, то на начальство.

— А где же, — оглянувшись, поискав глазами кого-то, спросил Жванок, — где Руснак? Только его и недостает, чтобы начать тут же заседание парткома.

— Толя? — оживился Абуладзе. — Он меня и разбудил. Он тут где-то. — И крикнул в толпу: — Секретаря парткома не видели? Найдите его срочно!

— Зачем же? — махнул рукой Жванок. — Я это так, в духе момента поинтересовался.

Но секретарь парткома уже бежал, белея в сером рассветном пространстве рубахой.

— Доброе утро, Богдан Гордеевич, Вадим Петрович! — возбужденно приветствовал гостей из района парторг строительства.

— Происшествие! — пробормотал Абуладзе.

— Теперь дом не сдадим и ко Дню строителя, — огорченно констатировал Руснак.

— Захотите, Анатолий Максимович, сдадите, — ответил Жванок. — Подумаешь, две секции.

— Да где же их взять? — вмешался Абуладзе.

— Негде! — вскинулся Жванок. — Сколько секций ушло налево, вы хоть сосчитали? Пойти по окрестным деревням, почти во всех дворах времянки, летние кухни из панелей.

— Так то же списанные! Нэпригодные, которые. Их нэльзя было ставить.

— Списанные. Только не все, а через одну. Можно проверить. Под списанные пошли вполне годные секции. Но об этом поговорим на бюро. Давно собираюсь. Создадим комиссию, она изучит вопрос, по деревням поездит.

Абуладзе и Руснак примолкли. Начальник строительства наклонил курчавую седую голову. Маленький, в очках с мощными линзами, он стал похож на несправедливо обиженного отличника. Парторг поеживался чуть в стороне в тонкой белой рубахе.

— Утром пришлю специалистов, — нарушил паузу Сокол.

— Зачем, Вадим Петрович? — удивился Жванок.

— Для порядка. Лейтенант настаивает.

— Ну, тогда по домам, — распорядился первый секретарь. — Бриться, завтракать и на работу.

Первым пошел к своей машине.

Однако позавтракать Жванку не пришлось. На этот раз позвонил Руснак. Сообщил, что в котловане наткнулись на склад боеприпасов.

— Вызывайте минеров, я сейчас буду.

— Уже вызвал. Но в котловане экскаваторщик.

— Как? До сих пор?

— Дело в том, что он не может выбраться оттуда. Весь его угол усеян снарядами. Ступить некуда. Парень сидит в машине ни жив ни мертв.